Гоньба

Полвека прошло, киевская господа память о тех делах утратила. Они и "сами с усами". Так и будут жить. Пока не придёт Батый. И не оторвёт "усы". Вместе с головами.

Не нужен им сильный князь. Господа - против. Против любого. Против Долгорукого, против Ростика, против Боголюбского... Против него - особенно. Потому что он ещё и "правдоруб". Ищет "правду" и рубит виновных. Куда более последователен в этом занятии, чем Долгорукий, куда менее дипломатичен, чем Ростик.

Придёт. Найдёт. Казнит.

Святорусский вариант "veni, vidi, vici".

Поднимет все дела, все измены и крамолы, которые творились в Киеве последние десятилетия. Взыщет, не взирая на лица и выгоды. Бешеный.

Другой оттенок - "Мономахова тренога".

Мономах утверждал свои решения тройственным согласием: горожан, дружины и "чёрных клобуков".

Между "чёрными клобуками" на Роси - торками, берендеями, печенегами и "белыми клобуками" - степными половцами - кровная вражда. Столетие войн. У Долгорукого - первая жена половчанка, Аеповна. Его старшие сыновья - полуполовцы. Множество "настоящих" половцев служит им. Не по найму, хотя им, конечно, платят. А - "по праву родства". Активно участвуют в походах против других русских князей.

Пустить Юрьевичей в Киев - приставить "чёрным клобукам" на Роси нож в спину.

Видимо, после вокняжения Боголюбского в Киеве и случиться (в РИ) исход берендеев с Роси на Волынь, отмеченный там рядом топонимов типа "Берендеево болото".

Киев против Юрия и Юрьевичей - всегда. Рось - аналогично. От "Мономаховой треноги" остаётся одна "ножка" - княжеская дружина. Уже не "табуретка", а "жёрдочка". Чем это заканчивается - показала ночная резня в Раю. Когда, после убийства Долгорукого, киевляне вырезали суздальских вместе с их семьями.

Управлять Киевом "по-княжески", "от дружины" - как самому на кол лезть.

Боголюбский это понимает. Поэтому очень не хочет идти туда. В "кубло гадючее". Где и нож под ребро сунут, и чашу с ядом поднесут. Где будет масса льстивых, приторных, липких... людей. Которые поднабрались хитростей и подлостей у византийцев, у "гречников", которых он так не любит. Которые в этих обманах, интригах, недомолвках - живут и процветают. А он, который умнее, храбрее их всех - запутается в словесах лживых, как в тенетах паучиных.

С ним - Покров Богородицы! С ним - правда и праведность! Но ведь обойдут же! Обманут, отведут глаза, зальют уши...

***

-- Не хочу! Не пойду! Пусть этот... Мачечич правит! Пресвятая Богородица! Ведь кубло же! Ведь всякая гниль, всякая гадость туда со всей Руси бежит! Дятел хоть как-то их укорачивал. У меня столько терпения нет! Не могу! Смотреть в их гляделки бесстыжие, речи их льстивые слушать... А они людей наших, семьи их - в Раю в куски рвали хохоча...!

-- Что не хочешь - хорошо. Но - надо. Сходишь - вернёшься. Сюда. "Не место красит человека, а - человек место". Слышал? - Мудрость народная. Стол великокняжеский там, где Великий Князь. А не где дерева повапленные.

Андрей ошарашено уставился на меня.

"Так не бывает!". Великий Князь - всегда Киевский! Спокон веку! Опять Ванька-лысый про небывальщину с невидальщиной толкует! Но... если подумать... и, главное, решиться...

Тем более - прецеденты были. Ярослав Хромец был Великим Князем. Но десять лет сидел в Новгороде. Пока братец в Чернигове не помер.

Что Боголюбский перенесёт столицу Древнерусского государства из Киева во Владимир-на-Клязьме - я знаю по учебнику. Это его идея. Он к ней сам придёт. Но пусть первый раз услышит её от меня. Полезно говорить человеку то, до чего он и сам скоро додумается. И полезно помочь, поддержать твёрдость духа. В ту редкую минуту, когда сам Андрей - дрогнул.

-- Брат мой Андрей. Господь не посылает человеку креста, которого тот снести не может. Крест этот - бармы Мономаховы - на твои плечи ляжет. Хочешь ты, не хочешь...

-- Там и другие есть!

-- Господи! Ну открой же глаза! Ну посмотри разумно! Кто? Твои братья - Глеб Перепёлка, гречники Михаил да Всеволод - вперёд тебя не пойдут. Дальше среди мономашичей Володя Добренький. Из него Великий Князь... Вы же, отец твой - ему всю жизнь поломали.

***

Сын самого младшего сына Мономаха Андрея - ещё один пример того, как разрушительно русская княжеская смута действует на русских князей.

Отец его имел на Руси редкое прозвище: Андрей Добрый.

Понять закономерности формирования княжеских прозвищ не просто. Часто это характеристика, данная летописцем или, даже, историком. Как назвал Ярослава Хромого - Мудрым - Карамзин. Сына его Мстислава - Великим - Татищев. Другая группа прозвищ даётся современниками. Болеслав Кривоустый - от человека, который видел, как этот польский князь разговаривает. Ванька Горбатый - про Ивана Третьего, иначе называемого Грозным и Великим - от не только очевидца-современника, но и противника.

Принципы формирования прозвищ владетельных особ должны быть близки на Руси и в Европе. В европах "добрых" - среди королей, герцогов, графов... множество. У нас - один.