Гончая

– Тогда я искренне надеюсь, что мне снова удастся увидеть ту Тэмпест. Насколько я помню, она к тому же была гораздо общительнее, – сказал Пайр, почесывая подбородок в глубокой задумчивости. – С невинным взглядом широко раскрытых глаз. Ты неплохо смотрелась в той юбке, хотя, должен признаться, еще больше мне понравилось, когда ты ее сорвала, чтобы…

– Какой же ты бессовестный! – прорычала Тэмпест, чувствуя, как краснеют щеки и горит лицо. В чем дело, Тэмпест? Ты и кое-что похуже слышала, когда росла с мальчиками. – Я была бы признательна, если бы ты оставил свои похотливые комментарии при себе.

Пайр только рассмеялся в ответ:

– Не первый раз я слышу подобное ругательство, и явно не в последний. Тем не менее приятно видеть тебя в приподнятом настроении, Тэмпа. Очевидно, что пребывание взаперти не пошло тебе на пользу.

– Никому не нравится, когда их удерживают где-то против воли, – слишком тихо проговорила она, и при этом лисьи уши Пайра навострились.

– Знаю. – Выражение его лица сделалось мрачным. – Я хотел бы, чтобы все было иначе, но, как я уже сказал вчера, у меня не было причин доверять тебе. Я не мог тебя выпустить.

– Так почему выпускаешь сейчас?

Ради чего вся эта милая прогулка? Она, естественно, не вела себя очень уж хорошо, так что вряд ли это награда. Еще одна попытка завоевать ее доверие?

Пайр указал вперед, на извилистую тропинку, которая вела вниз через лес:

– Я пришел к выводу, что ты относишься к тому типу людей, которым нужно что-то увидеть, а не услышать. Что ни в коем случае не плохо. Принимать за чистую монету все, что тебе говорят, невероятно глупо и опасно.

Тэмпест приподняла бровь.

– Значит, если бы я поверила тебе с самого начала, ты бы счел меня глупой?

– Мы с тобой оба знаем, что этого никогда бы не случилось.

– Так и есть.

Они погрузились в комфортное молчание. Пайр вел Тэмпест через деревья с точностью, которая указывала на то, что он мог передвигаться в этой местности с завязанными глазами. Гончая изо всех сил старалась подмечать каждую мелочь вокруг: мягкую почву под ногами из-за недавних дождей и больше шансов поскользнуться при каждом неверном шаге; теплый юго-восточный бриз, из-за которого Тэмпест должна была держаться той стороны, чтобы Пайр не смог учуять ее после побега; глухой рев близлежащей реки и крики дроздов, лесных голубей и жаворонков, рассказывающих о том, что она находилась не слишком далеко от окраины леса. Все эти знаки ей казались жизненно важными, в случае если она все-таки соберется сбежать от кицунэ.

Она склонила голову набок и напряженно прислушалась, когда слабый звук привлек внимание и заставил насторожиться. Звук чьих-то приближающихся легких проворных ног. Тэмпест потянулась к деревянному шипу, торчащему из-за пояса брюк. Уже не в первый раз она пожалела, что не может надеть свой лук и колчан со стрелами. Не было ни одного Гончего, который мог бы прицелиться лучше нее. Одной верно пущенной стрелы хватало, чтобы Тэмпест сразила врага. Но у нее не было ни лука, ни стрел, так что жалеть о них бессмысленно. Нет, в ее владении сейчас только деревянный обломок. И желание сражаться до конца.

Она неосознанно приняла боевую стойку. Пальцы сжались вокруг деревянного шипа, а затем…

Мальчик с красивыми длинными ушами олененка и самым добродушным взглядом карих глаз, который она когда-либо видела, подбежал к ним и прыгнул в объятия Пайра с чисто детской радостью.

– Лис! – восхищенно воскликнул мальчик, и Пайр взъерошил его заплетенные в косу волосы и закинул мальчика на плечо, словно тот совсем ничего не весил. – Ты не играл со мной несколько дней, недель и месяцев и…

– Прошло три недели, малыш, – рассмеялся он, выбив Тэмпест из равновесия.

Этот смех не содержал издевки или высокомерия. Нет, он был полон неподдельной, неумолимой радости и привязанности. Такой, которую в своей жизни Тэмпест переживала с единицами. Только с Максимом и мамой.

Сердце бешено заколотилось в груди. Заморозь меня, зима. Она скучала по своему дяде. Он бы знал, что делать с самоуверенным кицунэ.

Тэмпест пристально посмотрела на маленького Оборотня-олененка и, вспомнив о своей матери, быстро спрятала свое импровизированное оружие. Она улыбнулась милому мальчику, пока он болтал о собственноручно вырезанной новой лодке. Слишком долго она не видела кого-то столь беззаботного. Полного любви. Не подозрительного ко всему вокруг.

Невинного, какой Тэмпест не была с тех пор, как убили ее мать.

Что, если не нужно выбирать между сторонами Людей и Оборотней? Что, если нужно выбрать между разрушением и невинностью?

Вопрос Бриггса преследовал ее уже несколько дней. И глядя на мальчика, она уже знала свой ответ, даже если он означал противостояние собственному королю.

Предательница.

Глава двадцать третья

Тэмпест