Гончая

Не сомневайся. Если Тэмпест не спросит Пайра сейчас, то, скорее всего, полностью утратит свою решимость. Она заставила себя посмотреть в стеклянные, бесстрастные глаза мужчины. Золото его радужек никогда еще не выглядело таким тусклым.

– Ты доверяешь мне? – спросила она.

Пайп невесело усмехнулся:

– Спустя столько времени ты хочешь знать, доверяю ли я тебе? Я доверил тебе все, что смог. Это все, что я могу тебе дать. – Он указал на побоище вокруг: – Смерть и разложение.

– Тогда, Пайр, могу я… – Тэмпест замолчала. Последующие слова застряли в горле, словно она подавилась ими.

Выкладывай. Просто скажи. Даже если прозвучит оскорбительно. Даже если он никогда не согласится.

Слабая искра интереса осветила безжизненное лицо Пайра. Он нахмурился, глядя на нее:

– Ты можешь что, Тэмпа?

Она закрыла глаза. Сделала глубокий вдох. Она знала, что должна спросить.

– Могу я забрать сердце твоего дедушки?

Глава двадцать девятая

Тэмпест

– Его сердце, – снова сказала Тэмпест, ненавидя себя за то, что вынуждена настаивать на просьбе, но понимая, что должна это сделать. Только сердце кицунэ сможет задобрить короля, чтобы уловка сработала.

– Могу я его забрать?

Эта просьба привела Пайра в замешательство. Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Зрачки расширились, а во взгляде его золотистых глаз читался гнев.

Она сделала шаг к мужчине, который все еще не перестал удивляться ее словам.

– Пайр, знаю, звучит безумно, но…

– Полагаю, у твоей просьбы есть невероятно веская причина? – процедил он.

– Да.

Скривив губы, он оглядел ее с головы до ног, а затем зарычал.

– Я не могу сейчас с этим разбираться. – Пайр дернул подбородком, обращаясь к Бриггсу: – Отведи ее домой.

– Мне нужно, чтобы ты выслушал меня, – произнесла она с отчаянием.

– Не сейчас. Мой дедушка умер, а я не могу смотреть на тебя без желания причинить тебе боль.

Она замолчала, позволив Бриггсу увести себя. Решимость росла с каждым – ведущим прочь от деревни – шагом. Может, ее и втянули в игру, о которой она ничего не знала, Гончая поклялась защищать невинных и вершить правосудие над теми, кто находил удовольствие в причинении боли другим. Тэмпест всегда считала себя сильной, учитывая через что она прошла и откуда вышла победительницей, но теперь все, что раньше казалось проявлением силы, превратилось в пустой звук.

Какой смысл становиться Гончей, если вся команда уже сгнила изнутри? В чем польза физической силы, когда уже некого защищать? В чем польза интеллекта и логики перед лицом бессмысленных массовых убийств и незаконных войн?

Тэмпест оглянулась, смотря на то, как Пайр, склонившись над дедушкой, убирал редкие седеющие волосы мужчины со лба с той нежностью, которую ей удалось испытать лично на себе прошлой ночью. Она резко отвернулась, чувствуя себя так, словно наблюдает за слишком личным моментом, не предназначенным для зрителей.

– Я на стороне невиновных, – твердо сказала она, вскидывая голову и пристально глядя на Бриггса. Никто не должен терять своих близких из-за бессмысленного насилия.

Целитель серьезно кивнул:

– Хорошо. Им нужны все защитники, которых они только могут найти.

* * *

Тэмпест сидела на деревянном табурете перед камином, барабаня пальцами по колену. День сменила ночь, а Пайр все еще не вернулся домой. Навостренные уши дергались при любом звуке, но каждый раз никто не приходил.

Остаток дня она провела, обдумывая проверенную информацию. Король хотел смерти Шута, чтобы остановить восстание. Также он желал заполучить еще больше власти. Тэмпест уже встречала запах наркотика ранее в лазарете Алекса. Под удар попали деревни у подножия гор: достаточно изолированные, чтобы люди не стали туда соваться, но достаточно известные для распространения слухов. Судя по новой полученной информации, Шут не был причиной массовых убийств. Но зачем Короне убивать своих собственных людей? Бессмысленно. Даже если король ненавидит Оборотней, он бы не стал убивать своих подданных забавы ради.

Входная дверь бесшумно распахнулась, и Пайр шагнул внутрь. Девушка удивленно заморгала, разглядывая его наряд: броское пальто в полоску и покрытый шелком цилиндр, который был на нем в их первую встречу. Несколько недель он носил только кожаные брюки и льняные рубашки. Его схожесть с… придворным приводила в замешательство.

Ничего не выражающий взгляд его янтарных глаз прошелся по ней, а затем Пайр отвернулся и закрыл дверь, повесив шляпу на крючок.

– Что ты здесь делаешь?

– Знаю, что сейчас не лучшее время, но мне нужно поговорить с тобой. Хотя бы просто извиниться.

Медленно расстегнув плащ, мужчина повесил его на стену.

– Извиниться за что? За твое наследие, за твоего короля-убийцу или за желание осквернить тело моего дедушки?