Гончие Артаксеркса

Атосса молча смотрела на своего мужчину поглощая взглядом его всего, каждую часть его мускулистого тела. Тонкие шёлковые ткани, развешенные повсеместно колыхались от вета, даже парили в помещении, приятной прохладой они касались тела, словно обтекая его и охлаждая, а потом, под порывом ветра, вспархивали крыльями бабочки, продолжая постоянное движение.

Служанка в корзинке принесла малютку, скрывая от постороннего взгляда. Передав ребёнка хозяйке, она скрылась в тканях, превратившись в отдалённый силуэт.

Живая девочка тут же попыталась схватить отца за нос. Оксирт довольный рассмеялся. Подхватив дочь на руки он принялся веселить её подкидывая вверх. Малышка не испугалась, не заплакала.

— Это тебе не копьё крутить, — Атосса попыталась остановить своего мужчину. Воспользовавшись заминкой малышка ухватила отца за усы крепкой маленькой ручкой.

Тихие семейные радости не мешали обсуждать реформу в армии. Атосса намерялась поменять окрас щитов личной гвардии и с кем, как не с его командиром это быдл обсуждать. Кроме того, она хотела отдать под начало Оксирта пару слонов. В дорогих чешуйчатых попонах, служащих им одновременно защитой, и украшенных кистями, боевые слоны не только будут смотреться дорого и красиво, но и устрашат врага.

Оксирту, одному из Бактрийских князей, предстояло вступить в бой с посмевшим дерзить ахеменидам соседом. Её мужчина поведёт войска к Гиндукушу. У неё есть свой проводник, из преданных людей который знает где вода сладкая вода, как обойти неприятности в песках, и она даёт его Оксирту. Как любая женщина, Атосса хочет, что бы её мужчина вернулся к ней живым и здоровым, и готова сделать всё для этого. Вода в том районе плохая, без знания сокровенных источников там не выжить. А он ей всё таки, ещё живой нужен.

Атосса засмеялась, приникнув к могучей груди, и было на ней так спокойно и хорошо, словно в крепости за толстыми стенами.

Возникшая из тканей служанка поставила перед ними фрукты и опять растворилась в полотнищах.

А потом появился багой мужа принеся горячие лепёшки и горячий напиток, он распорядился, что бы служанка забрала малышку, и Атоссе больше никто не докучал. Влюблённые остались одни.

На руках служанки, Маржик осмотрел малышку, девочка была сильная здоровая, провидимому, подобно матери, воительницей будет. Крепкие руки обещали ей великое будущее. Следом вышел багой, любимец Артаксеркса. На нём уже был привычный чёрный длинный, просторный кандис, туго перетянутый на поясе, широким кушаком, подчёркивая тонкую и гибкую талию молодого мужчины. Мягкий белый китарис ниспадающий с головы и накрученный вокруг шеи подчёркивал блестящие тёмные волосы и оттенял подведённые чёрным глаза. Бледная кожа лица мужчины оттенённая белой тканью казалась наполненной внутренним светом. Отрицать красоту этого молодого человека было бы бесполезно, многим его одарила природа, но он и сам мог умело подчеркнуть свою привлекательность.

Маржик чуть поклонился. Багой усмехнулся, небрежным жестом рукой отпустил служанку с младенцем. Как не странно, ему импонировало поведение этого врача, с его пренебрежением к власти. Лидиец умело варьировал по самой кромке приличия и бунта. Багою было интересно наблюдать за этой опасной игрой, подспудно он ждал, когда же лидиец споткнётся, но пока он был нужен, как опытный врач и интересный, неординарный человек.

— Слишком много вокруг злобных скорпионов точащих на Господина моего свои жала. Найди их всех. Кого сможешь убей, дом Повелителя моего только не трогай, сестру его и детей её, и племянников, — багой усмехнулся, нехороший огонёк пробежал у него в глазах. — С ними я сам разберусь, потом. Но те, кто с ними — твои.

Маржик согласно кивнул.

— Только не забудь, поднявших восстание против Господина и дома его. Тех, кто огнём зажёг Кипр.

— Не забуду, — Маржик на лету подхватил брошенный ему кошель с золотыми украшениями.

Через несколько дней он, со своей бандой, уже въезжал в Сидон, деловито, собрано, подобно псам притравленным на дичь. Они цепко вглядывались в городскую суету, подмечая все даже мелкие детали.

В городе процветала весёлая суета. Праздничные дни Эшмуна праздновали не только сидонцы, но и из всех окрестных городов, Тари и Арада стеклись сюда. Не случайно эти города называют Триградом. Разодетые чужеземные купцы из колоний и просто, свободных городов, все прибыли на праздничный торг.

Городская, деревянная стена была вся украшена цветными флажками, повсюду весели праздничные ленты. Ленточками обвиты и свевают с колов, воткнутых в землю, на прочных верёвках которых катались счастливые дети. Шум, гомон и смех накрыли Сидон, дни Эшмуна рождали веселье в душах людей, даже врачи, в эти дни, в честь своего бога лечили бесплатно.

Маржик въехал в город на своём неизменном ослике, рядом на коне гарцевал Барзан, крытой повозкой со скарбом управлял Лешай.