Гончие Артаксеркса

Пока эта блаженная сидела в храме, Владыка не мог её достать, лишняя ссора со жрецами могла обернуться большими неприятностями. Да и отказываться перед сном, каждую ночь, слышать хрипловатый голос с лёгким акцентом центральных порогов Нила, Ох отказываться не хотел. За своего багоя он готов был бороться. Теперь нужно было срочно вернуться в Пасарград, где в разгаре был праздник Кшатра-Варью, на который съехались сатрапы со всей территории. Теперь надо было решать, кто из них поддержит его, а кто переметнётся к жрецам.

Владыка всклочил на своего огромного, словно вырезанного из дерева топором, жеребца, грубого, мощного, нессенских кровей.

Маржик следовал за повелителем на своём ослике. Даже на охоту Правителя, врач умудрялся на нём не отставать от остальных.

Пасарград тем временем жил своей, праздничной жизнью. Знать приехала со всей подвластной территории, заверить Правителя в своей преданности и любви.

После родов ноги почти не болели, но отказать себе в массаже, проводимом помощником врача, Атосса не желала. Она любила поговорить с Барзиком, послушать о семействе Маржика, похихикать над тем, как он добивается любви мальчишки. Это были не многие забавные истории, которые радовали её слух. Но сейчас было не до них. Барзан поняв это, молча растирал ступни, натирал пахучими маслами икры… Женщина думала. Праздник проходил уже несколько дней, муж бросив всё умчался в Экбатаны, прихватив с собой близкую ему знать и аристократов. Сейчас всё легло на её плечи, которые она вовремя подставила, подобно древней горе, несущей небесный свод.

— Гора Пентая, на месте своём стой! С большой звездой не тягайся. Гора Харга, стой на месте своём! Гора Тудхалия, на месте своём стой! С большой звездой не тягайся! — тихо проговорила женщина себе под нос, — и я как гора, гора Атосса…

Барзан вопросительно на неё лицо, она только отмахнулась, не до него сейчас.

Перед Великой Правительницей свой танец вела одна из наложниц супруга, услаждая её взор. Женщины полностью были в её власти и не докучали раздражительному Оху.

В тёмном голубовато-сером одеянии, в высоком сакском колпаке, худая как палка, наложница в танце двигалась грациозно и завораживающе. Её длинные рукава, то взлетали в порыве движения подобные ветру, то опадали вниз подобно сорванным цветам.

Атосса наблюдала за ней из под опущенных ресниц, не вникая в рассказ её тела. У неё были гораздо интереснее вопросы, которые необходимо было решить: кто из аристократов поддержит Артаксеркса, а кто переметнулся к жрецам?

Малышка запелёнутая в дорогие ткани начала попискивать, требуя еды. Атосса тут же дола ей грудь, привычные действия не отвлекали от мыслей. Правительница размышляла, какую бы кость кинуть жрецам, что бы надолго их занять, и себя не очень обременить. Маги хотят крови, сестрица с ними. Может быть её сына Кодомана приблизить к столу Правителя? Может тогда она успокоиться. Кодоман смелый поединщик, отменно показавший себя при подавлении кадусиев, за что и получил сатрапию. И он, и Артабаз, особой надёжностью не отличаются, хотя и ближайшая родня. Вместо того, что бы продолжать дело своей семьи, объединять в единый кулак территории и их правителей, стоять над ними и повелевать, они играют в эллинскую демократию. Забыли что потомки Ахемена из самого Аншана, их теперь деньги и прибыль заботят. Купцами стали, а так скатиться и до лжи и предательства легко, забыв заветы предков. Не с проста восстания вспыхивают в одном городе за другим…

Резкие и сильные движения танцовщицы не убаюкивали, напротив, они наполняли отстранённо наблюдавшую танец правительницу силой, вдыхая в неё уверенность и упорство. Почти напоминавший военный, танец настраивал на общение с сатрапами, позабывшими, под пятой жрецов, кто здесь хозяин и осмелевших подымать головы, против четы выбранной богами.

Накормив малышку, женщина передала её служанке, рабынь к дочери она не подпускала, опасаясь их продажности и злокозненности. А что ещё ждать от женщин, насильно уведённых из своих домов? О них Атосса судила по себе, прекрасно осознавая, как бы она мстила окажись на их месте.

До полудня ей предстояло у дворца на самом солнцепёке руководить торжеством, и теперь, чуть чуть отдохнув она внутренне готовилась продолжить это нелёгкое для неё сейчас испытание, быть Правительницей.

Вечные и несокрушимые горы взирали на женщину, словно спрашивая: Выдержат ли теперь её плечи бремя власти, осталась ли она такой же стойкой и монолитной как камни. Её сёстры — горы, в праве ли ещё она носить своё имя Атосса?.. Или же размякла влюбившись и родив дочь, но тогда всё рухнет, её страна, народы, доверившиеся им, всё закружится в вихре страстей, не сдерживаемых сильной рукой, и поглотит спокойствие бытия, её семь, и малышку. Нет нельзя Атоссе быть просто женщиной, и придаваться чувствам, кто, если не она, удержит хаос дерущихся за власть мужчин?