Гончие Артаксеркса

Злость и отчаянье переплетались и душили своими холодными пальцами, сдавливая шею так, что ком невыплаканной обиды мешал дышать. Калос сидел на камне, вытирая жгучие слезинки, вытекавшие из уголков глаз. Глаз, которые начинали затекать от образующегося яркого фингала. На душе было мерзко, словно в канализации поплескался. Он же был лучший из всех претендентов, подавших документы в храм. Лучший.

Юноша знал, что он выложился как мог, он прекрасно оценивал свои силы и возможности других участников испытаний, но… Его не взяли. Их не устроило, что юноша был лаконец, им не понравились его документы, его родословная. Мало того, что что над ним посмеялись, денег не вернули, так ещё и не отдали документы. Когда Калос начал доказывать, что он лучше других, его просто выгнали. Юноше было стыдно таким побитым возвращаться домой, к своему лугалю, он-то себя уже видел в собачьей шапке.

И ведь сделать он ничего не мог. Не понравилась им его родословная, и всё, а вся причина в том, что в во время Олинфской войны Спарта поддержала интересы Македонии. А Калос-то, лаконец.

Это он сейчас понимает, когда остался сидеть на камне, без документов и денег. Почему же эта здравая мысль его не посетила раньше. Хорошо, что боги надоумили деньги на дорогу в Олинфе в представительстве оставить. Калос шмыгнул носом.

— Что, и тебя обманули? — рядом с ним лихо остановил своего коня мальчишка лет двенадцати. Цокотом языка он отдал коню команды и, легко соскочив с него, подошёл к понуро сидящему лаконцу. Худощавый, высокий, почти ростом с Калоса, он смотрелся голенастым в обтягивающих фракийских штанишках, заправленных в кожаные добротные сапоги. Лицо было приятным с детскими пухлыми щеками здорового розового цвета. Из-под насупленных бровей воинственно горели глаза. — У меня они документы и деньги забрали.

Калос поднялся, он всегда имел слабость к коням, а тут был такой красавец скаковой. Он погладил благородное животное по морде. Тот легко хватанул его губами, предупреждая, что от чужака фамильярности не позволит.

— Не буду, успокоил коня лаконец, но ты такой красавец… — Калос сам бы не отказался от такого, но вместо того, чтобы купить коня, он потратил все деньги на этот воронами проклятый храм. Он вздохнул, — у меня тоже.

— Отец сейчас приедет, разберётся, он это так не оставит, — на юном лице мальчишки проскользнула такая мстительность, что лаконец не мог не улыбнуться.

Он-то тоже думал, что справится. Обидно будет увидеть, как меркнет вера мальчишки во всемогущество своего отца. Калос в своего верил до конца, пока его не распяли восставшие. Хотя нет, теперь у него другая семья… он подчиняется лугалю, и тому теперь решать его жизнь. И опять навернулись мысли о Маржике, как он посмотрит в глаза, потеряв деньги, документы. Может, не возвращаться? Но у него то, что нужно его лугалю, контракты торговой гильдии, которые он подписал в Олинфе. Юноша окончательно запутался в себе.

— Не переживай, отец что-нибудь придумает, я попрошу, он и тебе поможет, — сочувственно ободрил его мальчишка. — На, поешь. Когда ешь, не так обидно.

Всадник, не задумываясь, достал из своего мешка лепёшку и отдал лаконцу. Калос поблагодарил, по мальчишке сразу видно было, что не эллин — добрый, отзывчивый, а эти из храма эллины: чванливые, злопамятные, трусливые, громко орут, а как до дела доходит, тут же переговоры устраивают, выжидают, когда другие за них воевать будут. Или как сейчас на него вчетвером набросились… И Спартанский Леонид погиб в Фермопилах, пока эллины переговоры устраивали. А теперь все говорят, мы были с Леонидом… мы были в Фермопилах… А сами бежали.

Калос взял лепёшку, она оказалась с сыром внутри, вкусная. Вполне возможно потому, что ещё с утра он не ел.

— Благослови тебя боги, — поблагодарил он мальчишку, лепёшка действительно прибавила настроения и вселила какую-то надежду на будущее. Его друг по несчастью оказался вполне нормальным парнем.

Калос вцепился в лепёшку зубами, забывая об окружающем мире. Вкусный сыр толстым слоем располагался внутри лепёшки, свежий, белый… Он сидел, как-то скукожившись, поджав одну ногу под себя и обняв согнутую в колени другую, постукивая ей в такт пережёвыванию. Юноша отвлёкся только на хмыканье, прозвучавшее рядом. Мальчишка хихикал, наблюдая, как голодный лаконец уплетал пищу, а смотрел как-то так мягко, сочувственно… Калосу даже стало неудобно.

— Тебе боты есть не мешают? — поинтересовался наблюдатель с нескрываемой ехидцей.

Вскоре послышался стук копыт и из березняка, окружающего храм, выехали всадники, одетые в зелёные цвета. Предводительствовал ими интересный мужчина с окладистой ухоженной бородой и развевающимися длинными волосами, в его взгляде через бесшабашную хитринку просвечивали и удаль, и самодурство, и ещё что-то, что Калоса притягивало к себе, жаль, что во взгляде Маржика он такого никогда не видел…