Гончие Артаксеркса

Юноша, взмокший от пляски, связал лезущие в глаза мокрые волосы в хвост, чтобы не мешали, и обернулся к македонской эрении.

— У вас тут не скучно, — хмыкнул он, потирая отбитую филейную часть. Видимо, удар всё же пропустил.

— Да разные попадаются, — отмахнулась девчонка. Проворно соскочив с коня, она решила осмотреть повреждения на своём воине. Стянув с юноши порты и задрав хитон, Фессалоника со сознанием дела, очинила начинающий разрастаться кровоподтёк. Тут же достала сосуд с мазью и приступила к лечению. — Вчера на нас тоже нападали. Отец их вздёрнул. А это мелкая сошка. Видишь, как мы с ними быстро разобрались.

На ночлег они отъехали подальше, чтобы крики обречённого на божественную милость спать не мешали.

— А ты приставать не будешь? Папе скажу! — пробурчала засыпая Фессалоника, прижимаясь к юноше. Не дожидаясь ответа, она сладко засопела. Калос улыбнулся, прижимая девочку к себе. Когда их сердца уже бились в унисон на грани яви и сна, лаконец не думал о Маржике, о юной дриаде, лежавшей рядом, он наслаждался той чистой и неудержимой свободой, которую почувствовал здесь, на задворках могучего государства ахеменидов. Всей этой простоте и бесхитростности. Только здесь они, юноша и девушка, могли по-простому спать, обнявшись в дупле векового дерева, между корней, зная, что их никто не осудит. Все поверят на слово, что между ними ничего не было, потому что он, аристократ, дал слово, потому что девочка, которой доверяет отец, басилевс этой земли. Всё так просто и хорошо… Там, на территории ближе ко дворцам и властедержащим такого уже нет, да и он сам давно уже не тот мальчик, каким вышел с Маржиком из Книда.

А утром они нашли ручей, широкий чистый, но ещё не доросший до речки, в нём умылись, плескаясь в воде, её набрали с собой и наполненные чувством звенящей чистоты двинулись дальше, в сердце лесных земель, в Эги.

Лешай только вернулся из расположения войска, Великого заклинателя и бойца с демонами там хорошо принимали, но всё равно он устал, даже ноги с трудом передвигались. Несмотря на то, что тело не утратило ни силы, ни гибкости, все эти скачки с демонами напоказ давались уже с трудом. Сказывался даже не возраст, а какое-то внутреннее недовольство. Чем больше Лешай занимался магией, чем больше вникал в таинства мидийских магов, тем больше его душа отторгала демонстративные выходы для толпы.

Сколько раз он пытался отказаться, объяснить Маржику, что такие игры с духами чреваты, но тот же упрётся, не веря в богов, он не уважает взгляды других… Но семья есть семья, и для них Лешай готов был наступить на свои желания. В демонов он верил, он их видел, живых, настоящих, часто потешающихся над его трюками для толпы… И оттого мужчина больше уставал.

Только тут, дома, где его ждал дорогой сердцу ксен, он мог расслабиться. Он поднялся на второй этаж, в каталоги.

Скуса как раз шёл вниз. Лешай, проходя, толкнул его плечом. Одного этого жеста ему хватило, чтобы почувствовать силу своего возлюбленного и принять её. Сразу стало легче, и тёплые клубки зашевелились внутри, ободряя и согревая.

— Я рисовать, — бросил он через плечо. Посещая боспорские гарнизоны, Лешай их тут же зарисовывал и, передавая Маржику, тот уже со своими пояснениями пересылал их Атоссе. Если у них не получится и ей придётся вести сюда войска, эти зарисовки будут хорошим аргументом для ведения военных действий.

Скуса только кивнул. Он знал, что его «женщина» не любит, когда мешают работать, и уважал эту привычку. Ему же предстояло принять гостей, обслужить их уже не самому, а проследить, как это сделают наёмные работники. Мужчина стал вполне уважаемым здесь ксеном, с ним охотно делились новостями, да и к его мнению прислушивались.

Глава 11 А

Κυνιη (куний) — шлем, сделанный из кожи собаки, иногда с металлическими вставками. Такой шлем был у жриц Артемиды и у Аида. Хотя о шлеме Аида чаще говорят, что он из волка. Считалось, что такие шлемы перебивают запах человека, делая его невидимым для животных. Шлем подобного типа послужил прототипом для русской шапки-невидимки. Ведь именно в шапке-невидимке ходил бог подземного мира Аид. Ну вообще ничего удивительного, что мальчик из отряда Маржика захотел себе шапку-невидимку.

Что касается Олинфской войны. Происходила она в начале 4 в до н. э. по официальному летоисчислению. Тогда на Македонию было нападение иллирийских этносов, только что из Кельтских земель пришедших на Балканы. Этой ситуацией воспользовался Олинф и попытался подобрать под себя Македонский рынок и македонские города, и насильственно войти в Олинфский союз (Халкидский союз), с символом Младенца Геракла. Ахемениды всегда спокойно относились к внутренним разборкам народов, входящих в состав их государства, главное, чтобы платили дань с территорий, а тот или иной будет платить, они не вмешивались.