Гондорский цикл (СИ)

«Он сможет даже скучный и сухой рассказ превратить в поэму», — подумал Боромир, тут же снова обращаясь в слух. Потому что уже сейчас от его повествования было очень тяжело оторваться.

Фарамир рассказывал брату о звездах. Об этих маленьких ночных светилах, что издавна, во все времена, привлекали людей. Он, несмотря на молодость, знал уже довольно много легенд и теперь щедро делился ими с братом.

Он рассказывал ему о волосах Лютиэн, что сияют теперь на ночном небе, и про созвездие Лебедя, в которое обратился самый красивый из сожженных когда-то кораблей. Про небесного охотника со своими гончими псами, и про братьев-близнецов, что никогда не разлучались ни в жизни, ни в смерти. Про лиру Маглора и про венец нуменорских королей. И еще много, много других историй.

Он рассказывал так долго, что небосклон успел потемнеть, возвещая наступление ночи. И тогда Фарамир, свернувшись клубочком под боком у брата, начал дополнять свою повесть наглядными пояснениями, безошибочно находя на черном бархате нужные точки.

Он так и уснул вскоре, устроив голову у брата на плече и вытянув палец в сторону окна. И Боромир, улыбнувшись в темноте, бережно обнял ребенка, с нежностью погладил его по темной макушке, закрыл глаза и тоже вскоре уснул.

Так их и застал заглянувший через некоторое время в комнату в поисках младшего сына отец. Склонив головы друг к другу, они дружно сопели во сне. Улыбнувшись, Наместник осторожно разомкнул объятия старшего сына и, поправив на нем одеяло, взял Фарамира на руки, чтобы унести с собой.

А Боромир спал, обратив свое лицо к звездам, и на лице его сияла чистая, светлая улыбка.

И, наверное, ему снились очень приятные сны.

========== Я опора твоя ==========

На землю опустилась звездная ночь. Тишина и покой царили в лагере. Где-то вдалеке негромко перекликались дозорные. Воины, пользуясь выпавшими на их долю спокойными часами, давно уже спали. И лишь молодой командир отряда и его младший брат бодрствовали. Обоих что-то терзало, не давая покоя и отнимая сон. Вдвоем сидели они у костра и изредка переговаривались вполголоса.

В свете затухающего пламени Боромир хорошо видел лицо брата. Он сидел, задумчиво глядя на огонь и размышляя о чем-то. Фарамир присоединился к нему совсем недавно, но маска страдания уже успела упасть с его лица, в глазах вновь появились радость и свет. Как и всегда, когда рядом не было их отца.

Боромир уже давно заметил это и, как мог, старался ограждать от него братишку, сводя их с отцом общение к минимуму. Слишком много боли причинял Денетор своему младшему сыну. Боли, терпеть которую у Боромира не было ни сил, ни желания.

Но не только брату общение с отцом не приносило радости. Для старшего сына Наместник тоже так и не стал опорой. Да, он любил его безмерно, но внутренний мир Боромира Денетору так же не был нужен, как и душевные терзания Фарамира.

Тяжело быть наследником Наместника Гондора. Боромиру приходилось оправдывать чаяния и надежды и отца, и народа. Ему нравилось это, и он успешно справлялся со своей миссией. Но с кем поделиться своими сомнениями, болью, изредка охватывающим душу страхом? Отцу они не нужны, он от своих собственных переживаний и чувств натерпелся в этой жизни. В старшем сыне он желал видеть лишь воина. Ему этого было достаточно.

Так к кому же стоило обратиться за помощью? Ни единой чуткой души кругом. Никого, кто поймет и поддержит. Или нет? Может, все же есть кто-то?

Боромир почувствовал чей-то пристальный взгляд и поднял голову. Фарамир смотрел на него, чуть прикрыв глаза и склонив голову набок.

— Тебя что-то терзает, я это вижу по твоему лицу, — негромко сказал он брату. — О чем ты думаешь? Поделись со мной.

Боромир почувствовал, что наступил переломный момент. Нужно решить, открывать ли душу братишке. Да, страшно, но если не он, то кто? Кто еще сможет понять его до конца? Кто, кроме младшего брата? И Боромир решился.

— Мне страшно, Фарамир. Страшно, — заговорил он, и младший брат обратился в слух. — Этой войне не видно конца. Вся наша жизнь — бег по замкнутому кругу. От одной битвы до другой. От одного врага к другому. И этот бег бесконечен. А безымянный ужас Минас Моргула давит на душу. Мордор пытается отнять надежду и веру в успех.

Боромир помолчал, приводя в порядок свои мысли, поворошил веткой угли, и, тяжело вздохнув, продолжал.

— Гондор пустеет. Люди гибнут в битвах, а для жизни времени не остается совсем. Я вдруг внезапно осознал, братишка, как много отнимает у нас эта непрекращающаяся война. Я мечтаю о том, чтобы все, наконец, закончилось. Мне бы хотелось однажды завести собственную семью. Жениться, увидеть рождение своих детей. Я люблю детей, ты же знаешь, и всегда любил. Я бы с удовольствием с ними играл, как с тобой когда-то.

Фарамир тепло улыбнулся брату, и Боромир почувствовал в его взгляде поддержку. Стало немного легче на душе, и он заговорил смелее.