Гондорский цикл (СИ)

— Но пока не кончится война все это так и останется бесплодной мечтой. Мы терпим слишком много поражений в битвах, и это меня гнетет. Я мечтаю разгромить врага, братишка, но чувствую, что эта задача может стать для меня непосильной. Я не боюсь ни смерти, ни поражения. Но я боюсь не оправдать надежды отца, ведь от меня ждут так много. И я не имею права сомневаться. Не имею права бояться. Я ведь наследник, брат, и я обязан быть лучшим. Всегда и во всем. А это тяжело. Очень тяжело, поверь мне.

Фарамир встал и пересел ближе к брату, заглянул ему в глаза. Подумал, и положил руку Боромиру на плечо, и его напряженная фигура расслабилась.

— Никто не избавлен от сомнений, ты сам знаешь это, — спокойным, проникающим в душу голосом заговорил младший брат. — Не требуй от себя слишком много. Эта война придавила всех нас, и тебя в том числе. Ты такой же человек, как и все мы. Ты вовсе не бог, брат мой, так и не пытайся им стать.

На миг Фарамир замолчал, пораженный той картиной, что сейчас открылась перед ним. В глазах Боромира стояли слезы. Слезы облегчения. Возможно, впервые за всю свою жизнь его брат дал волю эмоциям. И Фарамир понял, что нашел правильные слова. И он продолжал.

— Ты умеешь думать и чувствовать, Боромир, ты спрособен сострадать и надеяться. Мы все мечтаем о лучшей доле для себя и для своих близких. Так давай мечтать с тобой вместе. Ты ведь не боевая машина, как бы этого ни хотелось отцу. Ты живой человек. И ты тоже имеешь право испытывать страх.

Фарамир говорил и чувствовал, как узы, что связывали их до сих пор, становятся все крепче. И тогда он завязал последний узелок. Глядя Боромиру прямо в глаза, он сказал:

— Я с радостью помогу тебе нести эту ношу, мой брат, если ты меня об этом попросишь. Если тебе станет от этого хоть немного легче. Ты ведь не один, Боромир, не забывай этого. Я рядом с тобой. Всегда.

И Боромир, подняв взгляд к небесам, мысленно поблагодарил судьбу за тот подарок, который он получил от нее сегодня. За то, что у него есть человек, которому он может открыть свою душу, а ведь это немало. За то, что у него есть младший брат.

========== Прощание ==========

«Ты считаешь, что я не справлюсь?»

«Конечно, нет. Просто я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось, братишка.»

Две пары глаз встретились и посмотрели друг на друга. Младший брат не задал этот вопрос, старший на него не ответил. Они и так все знали. Знали, почему Боромир уговорил отца отправить в Ривенделл именно его. Он устал от их с отцом бесконечных распрей. Устал метаться между двумя самыми близкими и любимыми своими людьми и, как только представилась такая возможность, попросту сбежал от семейного очага.

— Вот, возьми, — сказал Фарамир, протягивая брату кинжал. Боромир кивнул и еще раз оглядел сумки. Все готово, ничего не забыл. — Лошадь уже ждет.

В глазах Фарамира застыла боль, смешанная пополам с пониманием.

— Возвращайся живым, брат.

Руки младшего сомкнулись на его спине, и перед глазами Боромира вновь встало видение горько плачущего маленького мальчика, пришедшего к нему за теплом и защитой.

— Отправляйся в Минас Тирит, капитан Гондора, — ответил Боромир брату и вдруг широко улыбнулся. — И не переживай за меня. Я вернусь.

========== Остался один ==========

— Сюда, князь, он сейчас там.

Целитель, что привел Имрахиля, махнул рукой в нужном направлении и исчез, оставив его наедине с племянником.

Фарамир сидел на краю ложа, неподвижно уставившись перед собой. На шум шагов он медленно, словно нехотя, обернулся.

— Дядюшка.

Сердце старого князя болезненно сжалось. Лицо Фарамира осунулось и похудело, глаза лихорадочно блестели, во взгляде поселилась тревога.

«Что случилось, дядя, пока я болел? Почему не приходит отец? Расскажи мне, пожалуйста», — вопрошал этот его взгляд. И Имрахиль повиновался. Сев рядом с племянником, он негромко заговорил.

— Он погиб, мой мальчик. Погиб.

Фарамир судорожно вздохнул.

У любого страдания, что человек способен перетерпеть, есть какой-то определенный предел. Боль не может быть бесконечной. Младший сын Денетора дошел до своего. Давно дошел. Потому он и оказался в конце концов в этих палатах. И поэтому сейчас в глазах молодого Наместника отразилась лишь пустота.

Но при взгляде в эту пустоту Имрахилю сделалось страшно. Почему судьба постоянно испытывает на прочность гондорских владык? Почему именно ему выпало сообщить любимому сыну любимой сестры эту последнюю страшную весть?

Но закончить рассказ было необходимо, и он продолжал.

— Когда я вытащил тебя оттуда и привез в Цитадель к отцу, — снова заговорил князь Имрахиль, — он велел там же соорудить для тебя ложе. И он плакал, сидя над ним, Фарамир. Плакал. Хотя даже смерть твоей матери не заставила его проронить ни слезинки. То его горе так и осталось безмолвным. — Пауза. — А тут он не выдержал. И он не отходил от тебя ни на шаг в надежде, что ты очнешься и откроешь глаза. Он хотел попросить у тебя прощения.

— Больше уже ничего не изменишь, — едва слышно прошептал Фарамир в ответ.