Гонец московский

– С чего ты решил?

– Если бы они обоз хотели захватить, если бы товары их интересовали, лошадей бы не гробили. А ты погляди, Илья Приснославич, есть хоть один конь живой?

– Да я и так вижу.

– Они будто мстили за что-то…

– Мстили? Думаешь, есть за что? – быстро спросил воевода.

– Откуда мне знать?

Никита почувствовал подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается.

– А если подумать немножко?

– О чем подумать?

– Что ты дурачка корчишь? – Илья приблизил лицо почти вплотную к Никите. Нос к носу. Парень ощутил запах кислой капусты.

«С собой он, что ли, в поход возит?»

– Что ты с ним болтаешь попусту?! – Мальчишка-смолянин возник рядом. Его щеки пылали, а голос прерывался от злости. – Тряхнуть его как следует!

Никита сперва удивился, что какой-то желторотик смеет указывать воеводе, а тот молча терпит. Потом прикинул, как быть, если смоляне все-таки решат полезть в драку. Шаг в сторону, чтобы Илья оказался между ним и лучниками. Ударить ногой по лодыжке, рвануть за рукав, бросая паренька на предводителя, подхватить течи, а там как кривая вывезет…

– Погоди, Василиса! – отмахнулся Приснославич. И только тогда парень понял, что безусый воин на самом деле женщина. Точнее, девушка, немногим старше его самого. Родственница воеводы? Невеста? Не очень-то правильно поступает Илья, таская женщину по здешним лесам, слишком уж тут опасно.

– Да что годить-то?

– Погоди, прошу тебя! Хочешь, чтоб я пожалел, что на уговоры поддался? – Командир смоленской дружины скрипнул зубами. – А ты, – он снова вперился глазами в Никиту, – отвечай, когда спрашивают, не юли.

– Что отвечать?

«Нет, пожалуй, придется и воеводу с ног сбивать. Хотя… Уйти ведь не дадут. Ишь, окружили…»

– Я видел следы всадников в деревне…

– В какой деревне? – слишком быстро переспросил парень и тут же понял, что тем самым выдал себя.

– А в той, что спалили и людей в колодец побросали, – жестко проговорил Илья. – Или вы там не были?

– Были, – поняв, что отпираться нет смысла, кивнул Никита.

– И что?

– Да ничего! Видели и дома обгорелые, и людей убитых, а кто это сотворил, мы не знаем.

– А кто знает? – вмешалась Василиса.

– Господь Бог знает! И тот, кто еще раньше нас там побывал! – Никита не сдержался, возвысил голос, едва не крикнул.

– Тише, не ори! – Приснославич поднял руку, словно намереваясь сграбастать парня за грудки. Но вовремя передумал. – Откуда мне знать, что вы к убийству непричастны? Был ты там?

– Был. Только трупы уже холодные были, а бревна горелые снегом замело. Опоздали мы дней на пять. Да и вы тоже!

– А кто докажет, что это не вы?

– Кто докажет? Добрян с нами был…

– Добрян загрызенный лежит! И Гладила тоже… Кто твои слова подтвердит?

– Они! – Никита показал на де Тиссэ и Улана, стоявших молча.

– А почему я им верить должен?

– А почему не должен? – теряя терпение, выкрикнул парень.

– Не ори! – рыкнул Илья. Тише добавил: – Вот что, малый. Я тебя не знаю. Друзей твоих тоже. Может, вы посланники московского князя… А может, и нет. А если и посланники, то откель мне знать, зачем вас Юрий послал?

– Иван… – не задумываясь, поправил Никита.

– Да невелика разница! – встряла Василиса.

Воевода поморщился, но смолчал, не нашел что возразить.

– Юрий, Иван… Что в лоб, что по лбу! Нет у меня им веры. Нет и вам веры. Многое мне тут непонятно. Откуда у людей раны кусаные?

– С ними вместе волки нападали! – звонко воскликнул Улан-мэрген.

– Тебя не спрашивают, морда татарская.

– Он правду говорит, – вступился за друга Никита. – Люди нападали вместе с волками. Или волки вместе с людьми…

– И кто тебе поверит?

– Я сам пару подрезал, не меньше!

– И где они? – Воевода обвел рукой поле побоища. – Где?

Парень осмотрелся. И в самом-то деле – где волчьи трупы?

Нет, не может быть. Никита зажмурился и потряс головой. Открыл глаза. Все по-прежнему. Окровавленные человеческие тела в грязных шубах, драных портах и засаленных рубахах.

– Что зыркаешь? – привлек его внимание Илья. – Мне своим глазам верить или твоим словам? Что скажешь?

Никита промолчал, пожав плечами.

– Нечем крыть, да? Если бы Добрян или Гладила живыми были бы да подтвердили…

Парень слушал краем уха. Что-то не так… Эта мысль засела у него в голове и свербела, как комариный укус. Но что именно не так, он никак не мог сообразить.

– Кто знает, на чьей стороне вы тут дрались? Рыцарь-чужестранец, да еще из крыжаков. Ордынец, от которых земля Русская полвека стонет…

– Литвина еще забыл, воевода! – Никита сдерживал себя из последних сил. Столько злых и несправедливых слов он не выслушивал ни разу в жизни. – Был с нами литвин один. Он мне жизнь спас, а сам сгинул. Вон там лежит! Пойди посмотри, воевода! Ты ж литвинов тоже не любишь, правда? Как и татар, франков, москвичей… Кого ты любишь, Илья Приснославич, кроме себя и своего князя? Всех людей делишь на своих и остальных, которые никем, кроме врагов быть не могут! Вот ты Добряна поминаешь к месту и не к месту, а Добрян, между прочим, вот его спас в бою! И не раздумывал – ордынец, мол, вражье семя! И дрались плечом к плечу: русские, франк, литвин, татарин…