Гонка на двоих

— Ты бы к ней не попал. Она поклялась Магистру никого не впускать. Сайтаррцы спелись с ней, хотя оживила ее я! — Кьярра вспомнила все, что недавно выяснила, и руки сами собой сжались в кулаки. Дремлющая в ней подспудная злость снова проснулась и разгоралась все ярче. Когда она читала заклятие оживления, а Магистр почтительно внимал рядом, она, конечно, ждала подвоха, но все равно оказалась не готова ко всему, что произошло дальше! Она просто была плохо знакома с сайтаррской изворотливостью. Правильно предупреждал Люк, правильно говорил Винати. Поосторожней бы… Но, проклятие, откуда ей было знать об их уловках, об их батарейках, о том, чем и как они компенсировали свою магическую бездарность? Винати говорил, как слишком боязливый и излишне осторожный старик, избегающий риска. Люк вообще отказался что-то объяснять. Откуда ей было знать?!

— Ты в курсе, что они используют магические батарейки? — негромко спросила она, глядя Люку в глаза. Он чуть опустил веки, делая взгляд непроницаемым.

— Когда я работал с ними в Криширене, Блэкберн только начинал придумывать этот способ. Я не вникал, меня это не касалось. Но да, я бы не удивился, если бы у него получилось.

— И ты до сих пор молчал, — злобно выдохнула Кьярра. — Ты слушал все наши обсуждения, видел, что нас опережают, и молчал… Ваштамар, что у тебя в голове?

Ей казалось, что ее ударили под дых. Не всегда нужно что-то делать, чтобы предать доверие — иногда нужно всего лишь бездействие. Как в случае с Люком. А когда Кьярра чувствовала себя преданной, ее охватывала почти неконтролируемая ярость.

Вот как сейчас. Хотелось растоптать предателя, размазать по земле… Плевать, что нет земли, значит, раскатать тонким слоем по этим каменным палочкам! Люк поднял руку, словно собираясь что-то объяснить и оправдаться, хотя Кьярра могла его и не услышать — кровь слишком пульсировала в ушах. Но он не успел ничего сказать.

Из ниоткуда возник пепельный вихрь, такой же, как тот, что переносил гостей в святилище Смерти. Точно так же он подхватил тело, на миг смешал небо и землю в немыслимый сплав, закружил, встряхнул — и выплюнул среди разрушенных стен.

Это напоминало дежавю. Та же мягкая пыль, лежащая слоем на полу, и острые зубья того, что когда-то было перегородками и толстыми, по десятку метров, стенами. Но, присмотревшись, Кьярра поняла, что разница все же есть. В разрушенном храме Смерти ветхие останки здания казались хлипкими, изъеденными ветром, осыпались песком и золой. Здесь они хищными зубьями тянулись к небу, черные, словно обугленные, но крепкие и невредимые. В их острых концах чудилось что-то злое. Казалось, они не разрушились, а сами выросли из земли, как мифические зубы дракона. И теперь в ярости тянутся к серому с прозеленью небу и не могут его достать.

Кьярра вздохнула. Злость от изумления улетучилась. Осталась легкая досада и уязвленное самолюбие. Нельзя считать Люка другом. У него на этот счет очень своеобразное мнение.

— Прости, — неожиданно виноватым тоном произнес он. — Я бы рассказал. Просто как-то в голову не пришло, что они так шустро работают на батарейках. Они же на самом деле не очень-то нас обгоняют.

Кьярра подозрительно покосилась на него.

— С чего вдруг ты так запел?

— Мне не по себе, когда меня кто-то настолько ненавидит, — Люк хохотнул с некоторым смущением. — Не хотел бы тебя иметь во врагах.

— Да я тебя не ненавижу, — вздохнула она. — К тебе просто нужно относиться, как к машине. Она работает, а большего ждать не стоит.

Лицо у Люка едва заметно потемнело, он мотнул головой.

— Ваштамар. Вот в машины меня еще не записывали… хотя лучше бы я был машиной, — вдруг закончил он с непонятной злостью. — Сейчас ты, может, и успокоилась, а пять минут назад ненавидела меня до звездочек из глаз. Иначе мы бы не оказались в святилище Ненависти.

Кьярра моргнула. На миг у нее пропал дар речи. Потом она, хмурясь, уставилась на Люка. Она правильно поняла, что он сказал? Из-за этого… в святилище?

— Так оно питается не кровью? В смысле, не энергией? Чтобы сюда попасть, нужно кого-то ненавидеть?

Люк пожал плечами.

— Похоже, что да.

Кьярра снова принялась оглядываться. Интересно. И что, чтобы сюда попасть, нужно каждый раз искусственно доводить себя до белого каления? Так и рехнуться недолго. Или вообще больше ни разу сюда не вернуться. Судя по всему, Ненависти по вкусу очень острые эмоции…

— И кого же ты так возненавидел, что провалился сюда в первый раз? — спросила она.

— Да так. Думал о своем, — расплывчато сказал Люк.

— Хорошие мысли, — одобрила Кьярра. — И все-таки. Не расскажешь, кого?

— В другой раз, — сказал Люк, не изменившись в лице.

Она прошлась по помещению. Кажется, некогда это был центральный зал, овальный, втянутый, с тонкими черными колоннами, на которых еще сохранялась алая резьба. В другом конце зала возвышался массивный алтарь с просторным углублением, от которого во все стороны отходили желобки. Кьярра присела на корточки и, всмотревшись в камень, увидела бурые следы крови. Значит, все-таки Ненависть кормится не одними эмоциями…

— И как отсюда попасть в сферу Смерти?