Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

К счастью, Кроухерст не наткнулся на этот обломок. Или же так называемым дрейфующим обломком был тримаран «Teignmouth Electron», идущий под кливером, на который чуть было не напоролся большой пароход и принял яхту за останки какого-нибудь судна? В конце концов Кроухерст же видел утром лайнер у себя по корме. «Может быть, мы едва разминулись, а я об этом и не догадывался? – подумал моряк. – Если речь действительно идет о «Teignmouth Electron», мне не по душе слово «дрейфовать» применительно к движению моей яхты».

Затем последовал этап медленного продвижения вперед. Ветер постоянно менялся, перебрасывая гик, и тримаран шел не в том направлении. Каждый вечер Кроухерсту приходилось убирать грот, чтобы хоть как-то придерживаться нужного курса, но это серьезно замедляло движение яхты. В последующие три дня подавленное состояние путешественника усилилось, он разленился, стал медлительным и вялым. Кроухерст сам признавался, что чувствует сонливость, головокружение, и решил, что всему виной, должно быть, недостаток кислорода в каюте.

В субботу Кроухерст заметил, что из крепления краспицы на бизань-мачте выпал винт. «Эта чертова яхта просто разваливается на части. И все из-за того, что кто-то не должным образом спроектировал ее!!!» – написал он[9].

Между тем продвигаться вперед становилось все труднее. Каждый день, определяя свое положение, шкипер обнаруживал, что практически стоит на месте. «Либо я иду кругами, либо что-то не так с координатами, определяемыми по Солнцу», – записал Кроухерст. На самом деле, похоже, имело место и то и другое. На этом этапе путешествия тримаран двигался беспорядочно, а при встречном ветре Кроухерсту потребовалась целая неделя, чтобы преодолеть какие-то 210 миль – от мыса Финистерре до побережья Испании и Португалии. Во вторник ничего не изменилось. В два ночи ветер поменялся, и «Teignmouth Electron» пошел прямо на север. «Я слишком устал, чтобы думать об этом», – написал Кроухерст, но утром пришло раскаяние.

«Снова встал поздно. Шел семь часов в северном направлении. Это никуда не годится. Я не должен позволять себе лениться. Правда, вчера весь день дул сильный ветер, и я был утомлен, но я ведь не на курорте и не на прогулочном выезде. Понадобится четыре часа, чтобы наверстать упущенное. В итоге я потеряю целых одиннадцать часов, а это полдня. Если так будет продолжаться и дальше, у меня уйдет больше года, чтобы дойти до финиша. Я НЕ ДОЛЖЕН ПОЗВОЛЯТЬ СЕБЕ ЛЕНИТЬСЯ».

Главная пружина в хронометре Гамильтона погнулась, радиоприемник «Racal» снова вышел из строя, да к тому же оказалось, что Кроухерст прихватил не тот сборник радиопозывных.

«Я поверил Хискоку, писавшему, что сигналы времени во втором томе «Реестра радиосигналов» Адмиралтейства. На самом деле они в четвертом![10] А у меня его нет! Я бы не очень расстраивался по этому поводу, если бы мог узнать правильное время, принимая сигналы радиостанции «WWV», но теперь у меня не работает и приемник. Черт бы побрал эту предстартовую суету. Список того, что нужно было проверить, но так и не было проверено, почти бесконечен. Всего можно было избежать, будь у меня в запасе хотя бы пара недель, – избавиться и от тягостного состояния, ужасного настроения и т. д. и т. п. Четырнадцать дней – и все было бы совсем по-другому, но это, конечно, невозможно было устроить».

На следующий день, в среду, 13 ноября, Кроухерста постигла третья серьезная авария. У него уже были трудности с авторулевым, один из поплавков протекал, а теперь еще и электрогенератор «Onan» вышел из строя.