Гонка за «Гонцом»

Робкое шевеление сменилось радостным оживлением. На глазах изумленных китайцев была извлечена бутылка русского национального зелья, пластиковые стаканчики и осуществлена молниеносная операция по переквалификации содержимого бутылки в содержимое желудков.

Группа ощутила себя исполнившей национальный долг.

И вовремя. Последовал сигнал перемещаться в автобусы. А они доставили пассажиров нанкинского рейса в гостиницу на предмет переспать. Гостиница типа «России» шестидесятых, ныне снесенной. Зато третья порция курицы с рисом была едва переносимой.

Вообще-то при такой заботе наутро уже не очень хотелось лететь дальше. Но «Боинг» был подан и упорхнул на юг без малейшей волынки.

В Нанкине встретили знакомые лица переводчиц Наташи и Иры, как они себя называли.

Они уже приезжали в Питер, встреча была теплой. Отвезли в гостиницу напротив института, состоявшую из нескольких корпусов старинной китайской архитектуры — с черепичными пагодными крышами с драконами на углах.

Потом выяснилось, что в ней когда-то располагалась разведшкола Чан Кайши. А еще позднее догадались, что вся она нашпигована аппаратурой прослушивания.

Вечером состоялся первый банкетик. Наташа предупредила, что по случаю воскресенья это будет нечто вроде генеральной репетиции, а уж завтра — настоящий банкет с участием руководства НИИ.

Естественно, через час после размещения в гостинице в номер к Влекомову явился Иванов с обычным выражением лица и обычной просьбой: нельзя ли до банкета принять по 50 грамм в честь прибытия?

Тут Влекомов дал слабину: позволил, решил, лучше уж под контролем примут, чем тайком. В результате подготовились неплохо. Плохо оказалось смешивать рисовую водку с пшеничной.

Надо сказать, дешевая рисовая водка хуже даже русской самопальной. Такой запах, что можно выхлопом прихлопнуть не только комара, но и домашнее животное средних габаритов.

Как ее китайцы пьют — уму непостижимо!

А они нашу клянут: мол, водка должна иметь и вкус, и запах, а ваша — просто разбавленный спирт. На эту тему разговорились во время одного из банкетов.

— Хорошо, — возразил тогда Влекомов, — допустим, нужен запах — но почему обязательно дерьмовый?

Потом, на банкете с руководством, удалось убедиться, что и рисовая водка бывает прелестной. Но пьют ее из пятнадцатиграммовых капельниц, а запивают зеленым чаем. Вкус чая остается, остальное — улетучивается, как юношеские грезы. Бесследно. А если ты не допил пару грамм, тебе не нальют.

Так вот, в результате первого банкета все ощутили себя раскованными, вольнодумными, способными на подвиги. Тишайший Юрочка Увягин исчез. Решил прогуляться в рубашоночке по ночным улицам древнего Нанкина (дневная январская температура плюс семь).

Притом в Нанкине не все улицы прямые, а Юрочка по-китайски даже не заикается, как по-русски ему удается. И вот два часа ночи, три часа ночи — Юрочки нет, а что делать — хрен его знает. И то сомнительно.

После мучительных раздумий о судьбах Юрочки и своей Влекомов полистал русско-китайский разговорник и спустился на первый этаж, где днем сидела дежурная. В номерах телефонов не было — и правильно: с кем по-русски говорить? Или из других соображений.

В полутьме под стеклом на ее столе нашел, что искал, — список местных телефонов. С иероглифическим указанием персонажей. Первым, рассуждал Влекомов, должен быть указан телефон директора гостиницы, вторым — телефон дежурного администратора. Его набрал.

По-китайски ответили:

— Але!

Влекомов выдал заранее собранную в кулак фразу:

— Ай спик фром ферст билдинг. Ауа френд модула!

Для тех, кто не знает китайского, перевожу с английского: «Я говорю из первого корпуса. Наш товарищ (нет, не мудила, а модула, хотя полностью исключить русский вариант тоже нельзя) потерялся!» «Модула» по-китайски «потерялся». Только, как стало ясно в дальнейшем, в китайском очень большое значение имеет произношение. Можно талдычить двух-, трехсложные слова и не быть понятым из-за славянского акцента.

Не успел Влекомов отойти от стола на два метра — в корпус влетели трое воинственных китайцев.

В шесть утра моргающий через очки и нормально заикающийся Юрочка в светлой рубашечке был доставлен прямо в номер Влекомова.

— Ну ничего не понимают! — жаловался Юрочка ему. — Я им называю гостиницу, а они не понимают!

Слава богу, Юрочка не мерз в рубашечке на улице, а отогревался в отделении китайской милиции, которая прихватила-таки его на одной из улиц Нанкина, не ограбила, не покурочила, не убила, а напоила чаем, обласкала, обогрела и доставила. Юрочка впервые почувствовал себя белым человеком.

Таково было первое ЧП в Китае в первый же день пребывания. А расшифровывается ЧП известно как: Черт Попутал.

Такие воспоминания прокручивались в голове Влекомова, пока машина везла его со товарищи из Китая по вечернему Питеру. Он даже успевал кое-что рассказывать о возникающих тут и там примечательностях города.

Попросил провезти гостей мимо «Авроры», сообщив им, указывая на баковое орудие:

— Звук выстрела «Авроры» был звуком испустившего дух русского капитализма!