Гонка за смертью

Ее надсмотрщик всю дорогу молчал. Время от времени Крона бросала взгляды через плечо на Нилит и говорила что-то на незнакомом языке человеку с молочно-белым глазом. В ответ он только рычал.

Нилит молчала. Она не думала, что сможет выдавить из себя хоть слово. Ее лицо распухло от полученных ударов и после падения с лошади, и Нилит прикидывала, как быстро ее раны и ссадины воспалятся.

К полудню тропа начала извиваться по ложбине на северном склоне. Здесь идти было легче, и Нилит могла, откинувшись назад, скользить на пятках по угольно-черному гравию. При этом она получала возможность прикрыть глаза, забыться в монотонной ходьбе и восстановить силы.

Ландшафт поднимался им навстречу, и земля принимала более горизонтальное положение. Горные склоны протянулись на много миль, словно поля ведьминской шляпы в старой сказке крассов. Постепенно земля собралась в складки и стала похожа на черное тесто, которое месил какой-то огромный ребенок. Нилит приходилось перебираться через огромные каменные завалы, притом со связанными руками. Время от времени лошади пробивали копытами скрытые в камне пузыри, поднимая облачка черной пыли, но даже не дергались: этот ландшафт был им привычен. Аноиш, в отличие от них, ступал более осторожно.

– Что, смелость из тебя вышибло? – спросила Крона, прерывая размышления Нилит.

Она не сразу смогла заговорить. Ее слова были искаженными, непривычными.

– Нет. Просто жду подходящего момента.

Слово «бегство» сидело в ее голове с самого утра.

– Какого, сука, момента? До Абатве уже недалеко, да? Я продам тебя еще до заката.

Эти слова Нилит пропустила мимо ушей. Никаких угроз или остроумных реплик ей в голову не пришло, что показалось Нилит довольно необычным. Она решила, что во всем виновата жара.

– Им, конечно, придется подправить тебе лицо. Но я просто скажу, что нашла тебя в таком виде, так?

Нилит не сводила глаз с меча, лежавшего на коленях Кроны. У него было свойство ловить солнечные лучи, и он целый день ее слепил. Она подумала о том, куда подевалась ее сабля и у кого из этих ублюдков она сейчас висит на поясе.

Крона не умолкала. Ее голос был похож на лошадиное ржание.

– Пожалуй, отдам тебя за пятьдесят самоцветов. А может, расщедрюсь и уступлю за сорок пять. Твоего призрака купят за сорок, раз уж весь такой свежий и целенький.

– Скромная добыча для целой банды.

– Ты забываешь про других ба-атов. В Белише за них дадут высокую цену.

– Это отвратительно.

– Вот как? А, по-моему, справедливо.

– Убивать детей? Как это может быть справедливо?

– Мы убили только часть, а остальных нашли в сгоревшем приюте – там они умирали от горячки. Было жаль обрекать этих существ на страдания. Мы дали им возможность жить дальше.

– В качестве рабов. И это не жизнь, это полужизнь.

– Вы, горожане, называете их по-другому, но «тень» значит то же самое, что и «ба-ат». «Раб». Вот это и оставили нам мертвые боги, а? Таков наш удел.

– Только потому, что так заявляют город и император.

Повернувшись, Крона кивнула надсмотрщику Нилит, и он с силой врезал Нилит по уху. Она пошатнулась; веревки содрали полоски кожи с ее запястий.

– Хватит, а? Никакой политики в пустыне. Песок меняет форму слишком быстро.

Нилит промолчала и поплелась дальше.

Аркийцы говорят, что пустыня преподает каждому человеку отдельный урок. Нилит пока что извлекла из своего урока одно: то, что она уже не так молода, как ей казалось. Суровые испытания доказали ей это уже в первую неделю путешествия. Но сегодня, по крайней мере, у Нилит было оправдание: ее, в конце концов, избил до полусмерти какой-то психопат из пустыни. Отчаянная ситуация приводит в отчаяние, а отчаявшийся разум всегда откопает еще больше бед, пытаясь найти безнадежность, поскольку она – единственное оправдание, которое позволяет полностью освободиться от ответственности. Возраст здесь не играл роли – все дело было в злых намерениях беспринципных людей. «Там, где нет законов или силы, которая могла бы их защищать, всегда процветает беззаконие. Там будет царить зло», – подумала она. Эта простая, абсолютная истина пугала своей неумолимостью.

Поначалу Абатве выглядел как бледное пятно на горизонте, но после нескольких часов тяжелого пути он превратился в скопление домов с куполообразными крышами и с огромным деревянным сооружением, построенным над трещиной в земле. «Упыри» следовали вдоль этой трещины, но держались на почтительном расстоянии от нее. Нилит не слышала журчания воды за стуком копыт, но, увидев темный разлом, она с первого взгляда узнала Никс.

Дома из необожженного кирпича вырастали из земли, словно ракушки, выброшенные волной на берег. Она видела, что когда-то они были ослепительно-белыми, но песок и ветер обглодали фасады домов, покрасив их в серый и оранжевый. На нескольких крупных зданиях с погнутых флагштоков безжизненно свисали знамена – вывески таверн и лавок. Разношерстная компания стражников и наемников, стоявшая над арочными проходами, молча наблюдала за происходящим: солдаты были достаточно умны, чтобы не задерживать банду Кроны.