Гонобобель (сборник)

Первым не выдержал доктор технических наук, профессор Института биологии южных морей Сеня Васюков. Он поправил на голове загаженную чайками панаму, закатал рукава и вышел вперед.

– Молодой человек, вы действительно уверены в том, что лучше нас знаете, что нам, двумстам человекам, нужно?

Дискуссию, готовую перейти в потасовку, прервал Председатель.

– Обсуждать здесь нечего, мы общественная организация, и по уставу зарабатывать нам нельзя. Давайте перейдем к голосованию.

Новое руководство в прежнем составе было избрано единогласно. Про новеньких тут же забыли, никто к ним всерьез не отнесся в силу их малости, дремучей неосведомленности и чрезмерной горячности. А зря, пришлые оказались активны.

Собрание закончилось, народ не спеша расползался по Причалу, по инерции продолжая обсуждать вопросы, поднятые на вече. Морев вернулся в домик, там его уже заждались, вся компания была в сборе. Дед жарил ставридку на большой чугунной сковороде, Доктор буйно фантазировал с бутербродиками, Шпак разливал по стопкам самогон, а зажиревший Чебурек, развалясь рядом с дверцей холодильника, своим урчанием заглушал его тарахтенье.

– Привет, мужики! Шпак, а с кем это я тебя вчера видел? Ты что, на бабушек перешел?

За него вступился мудрый Дед:

– Все он правильно делает, чем старше женщина, тем вкуснее борщ.

Доктор заканчивал художественное оформление бутербродов в лучших традициях сюрреализма.

– А на собрании было чего интересного?

Морев рассказал, сделав акцент на выступлении новенького. Дед глубоко вздохнул:

– Не нравятся мне эти шустрилы. Я эту сучью породу знаю, мало их, но зато у них монополия на истину, и глазом не моргнешь, как они свои взгляды всем остальным навяжут. А большинство, как обычно, будет ушами хлопать, ведь большинству людей что надо – чтоб их не трогали и жить не мешали. Так и царскую Россию потеряли, и Советский Союз, и Причал так же профукаем, и будет этому подавляющему меньшинству хорошо, а нам всем плохо.

Прошло несколько лет, и Причал из общественной организации превратился в общество с ограниченной ответственностью, у руководства Причалом стали пришлые, и их становилось все больше. За что раньше били в морду, становилось предметом гордости, на смену выбору «добро – зло» пришел выбор «выгодно – невыгодно», старики все реже появлялись на Причале, после рыбалки теперь никто не задерживался, расходились по домам, ввели удостоверения с фотографией и печатью, а платить стали за каждый чих.

И яликов почти не осталось, зато появилось много новых дорогих яхт, к которым совершенно не тянуло. Они сияли на солнце каким-то мертвым блеском, и были больше похожи на дорогие гробы, в которых стало модным хоронить людей состоятельных.

Вот уж точно, где эти «менеджеры» появляются, там все становится безликим, без истории, каким-то бухгалтерски сухим. А главное, как просто, как естественно получается у них под себя гадить, просто диву даешься. А откуда чему взяться? Вместо образования – тренинги, вместо работы – стартапы и презентации.

После очередной уплаты членских взносов по Причалу шел Петрович, громко и нецензурно излагая свое отношение к происходящему. Навстречу ему двигалось какое-то расфуфыренное, распедрюченное гламурло, вокруг которого суетливо лебезило причальское начальство. Петрович, в ситцевых трусах по колено и шлепанцах, прокопченный куревом и южным солнцем, ощетинился и направил свои геройские мощи на представителя креативного класса. Попер он как Пересвет на Челубея, поминая ближайшую родню поганого и излагая его ближайшую перспективу. Перепуганный посетитель затрясся, как гадящая собачонка, и дал задний ход. Это была победа, но на общий ход событий, к сожалению, не повлиявшая.

Развернулась стройка, начали возводить строения вавилонские, а заодно сносить мешающие грандиозным планам халабуды. Замер Причал и испустил дух, и стало это место просто территорией, напоминавшей распаханное паталогоанатомом тело.

И Петрович не выдержал, помер, и похоронили его на пятом километре, на городском кладбище.

Никто не мог изгадить это место – ни комиссары, ни немцы, ни советская власть, ни украинская, а этим нуворишам-барышникам, этим жлобским глобализаторам-приватизаторам удалось. Не стало Причала, улица появилась Рыбацкий Причал, а Причала больше и нет.

Рассказы

Самый счастливый день

Все мы вышли из КПСС, даже те, кто в нее никогда не входил.

Борис Крутинер

– Дежурный!

– Я!

– Сразу после занятий вызови ко мне Елдырина.

– Есть!

По окончании последней пары Сане Елдырину передали, что его вызывает командир роты. Елдырин не спешил. Во-первых, на четвертом курсе бросаться исполнять приказ начальника – не комильфо, а во-вторых, вызов к капитану III ранга Пневу ничего хорошего не сулил. Пал Палыча Пнева Саня недолюбливал и величал его не иначе как Триппер, по первым буквам имени, отчества и фамилии – три П. Наконец, выдержав паузу, он постучал в дверь канцелярии роты.

– Товарищ командир, главный старшина Елдырин по вашему приказанию прибыл!