Гонщик

— Кто сказал вам такую чушь? — отозвался, видимо, офицер. — Через час лифты будут отремонтированы. Извините, мы торопимся.

— Ну вот, а вы говорили — через сутки, — гинтиец испустил вздох облегчения. — Где вы?..

— Он соврал, чтоб отвязаться, — не отнимая от лица ладоней, буркнул Саймон. — Идите к черту, меня тошнит.

— Что это значит? — прозвучал над его головой приглушенный голос консула (как всякий хороший эксцессер, Саймон выучил под гипнозом множество инопланетных языков, в том числе манокарский). — Видгал, куда подевались ваши люди, чем они занимаются?

— Разминулись, наверное… — виновато ответил Видгал. — Я разберусь, ваше превосходительство.

Саймон осторожно раздвинул пальцы и огляделся: Тины и офицера рядом не было. Пронесло… Поднявшись на ноги, обнаружил, что обрадовался преждевременно — оба стояли в десятке метров от него, перед глухой стеной, и тихо переговаривались. Отступив за спину гинтийца, Саймон прикоснулся к мочке левого уха и включил замаскированный под клипсу звукоусилитель. Не сразу удалось вычленить из оглушительного общего хора нужные голоса, но когда удалось, он расслабился: Тина и офицер говорили не о нем.

— …Вот здесь проходит вентиляционная шахта. Попадете прямиком на девятнадцатый.

— Я могу при необходимости воспользоваться имплантированными приспособлениями?

— Идет, потом сошлетесь на меня. Я разрешил.

Что такое?.. Саймон нахмурился: неужели этот недальновидный солдафон разрешил киборгу пользоваться имплантированным оружием? Да тут сейчас такое начнется… Все киборги — убийцы, это общеизвестный факт!

— Господа, отойдите подальше!

Саймон чуть не рванул бегом по коридору, но вовремя опомнился: ведь если Тина кого-нибудь (но не Саймона Клисса!) убьет — это будет хороший сюжет, и он оправдается перед шефом. Несмотря на столь привлекательную перспективу, ему приходилось буквально насиловать себя, чтоб оставаться на месте. Мейцан и на этот раз помог совладать со страхом. Отключив звукоусилитель, Саймон осторожно высунулся из-за спины гинтийца и приготовился к съемке.

— Видгал, вашим людям ничего нельзя поручить! — услыхал он рядом зловещий шепот консула. — Вы послали восемь оболтусов — где они сейчас, а? Я вас спрашиваю или не вас?!

— Они придут и доложат, ваше превосходительство…

Саймон поморщился, его раздражала их бестолковая болтовня. Тина между тем на несколько метров отступила от стены, а потом с разбегу прыгнула, пробив ее своим телом.

— Все в порядке, дамы и господа! — обратился к публике офицер. — Наша гостья — киборг, она согласилась принять участие в спасательных работах на девятнадцатом ярусе. Пожалуйста, не приближайтесь к пролому и сохраняйте спокойствие.

Издав глухой стон, Саймон опять опустился на корточки. Его подло обманули! Значит, Тина никого не убьет, а будет вместе с роботами разгребать завалы. Ну кому это нужно — спасательные работы, самоотверженные герои и прочая слащавая дребедень? Такой материал дорого не продашь. А если шеф перестанет давать ему мейцан, его жизнь превратится в ад, но этого никто не понимает. Народ зашевелился, послышались тихие возгласы. Саймон поднял затуманенный взгляд: по коридору плыл вытянутый белый эллипсоид, за ним второй, третий… Они бесшумно исчезли в проломе. «Коконы спасения». Значит, на девятнадцатом есть тяжелораненые, возможно даже, умирающие. Если удастся заснять кого-нибудь, кто агонизирует под обломками, или раздавленный труп… Воспрянув духом, Саймон вскочил на ноги и устремился к пролому, но дорогу ему загородил все тот же офицер:

— Вы куда?

— Туда… Мне надо на девятнадцатый, я хочу вам помочь!

— Подождите здесь. Там опасно.

Саймон мысленно выругался: опасно остаться без мейцана, все остальное — сущая ерунда.

— Послушайте, я хочу спасти людей, которые там погибают!

— Успокойтесь, пожалуйста.

Отшвырнув надоедливого охранника с дороги, Саймон шагнул к пролому, но вдруг ноги подкосились, он упал. Его знобило, кожа покрылась холодным потом. Кто-то схватил его под мышки, оттащил в сторону и усадил, прислонив к стене.

— Извините, — Саймон увидал над собой размытое лицо офицера. — Я должен был это сделать, ради вашей же безопасности.

Саймон хотел заявить о своих правах и пригрозить судом, но губы одеревенели. Этот сукин сын выстрелил в него из парализатора — слабым зарядом, по ногам. И теперь никаких живописных трупов, никакого сенсационного материала… Саймон плакал, слезы смешивались с каплями пота. Он не получит больше мейцана. Он проиграл.

В воздухе плавала густая пыль. Повисший под потолком мобильный фонарик заливал ярким светом покореженные трубы, покрытые сетью трещин стены, бесформенные груды обломков на полу. В этой комнате не было ничего живого. Чтобы попасть в соседнюю — оттуда доносились не то стоны, не то взвизги, — пришлось проломить стену. Сверху посыпались куски керамической плитки, один из них ударил по голове и содрал кожу, за шиворот побежала теплая струйка. Череп у Тины был намного тверже, чем у обычных людей, но сверху его прикрывала живая плоть, пронизанная нервами и кровеносными сосудами.