Good Again (СИ)

— Потому что… — мой голос упал, и подбородок уже трясся так сильно, что я сомневалась сможет ли он разобрать то, что я говорю — Я никогда, ни при каких обстоятельствах не могла бы сбежать от тебя с Гейлом, или даже питать к нему романтические чувства, — Пит попытался вмешаться, но я не дала сбить себя с мысли.

– Нет, я не преувеличиваю. — я закрыла глаза. Что бы там ни говорил Пит о том, что, мол, зло постепенно теряет свою власть над тобой, когда ты о нем говоришь, на самом деле она все равно мало-помалу продолжает тебя калечить, и ты все так же бьешься в агонии от боли, которую оно несет.

— Гейл убил Прим, — произнесла я тихо, и слова прозвучали гораздо отчетливее, чем я ожидала.

Тишина, которая повисла на линии, казалось, длилась бесконечно.

— Китнисс, я… Я был там. Бомбы взорвались на площади, правда или ложь?

— Правда, — прошептала я еле слышно, не желая снова воскрешать в памяти события того дня.

— Гейла там не было. Как…?

— Он создал эти бомбы, на пару с Битти. И я видела как они обсуждали механизм их действия задолго до того, как собрались на эту площадь. Они специально их так задумали, со вторым отложенным взрывом, чтобы причинить максимальный человеческий ущерб, — Максимальный человеческий ущерб. – Ну, и это сработало, потому что смерть Прим была тем самым максимальным ущербом, который кто-либо мог бы мне причинить.

Оттого, что я произнесла всё это вслух, сердце бешено забилось, и мне ничего не оставалось, как подпереть голову обеими руками, чтобы обрести хоть какую-то опору.

— Так вот из-за чего ты это сделала, — тихо сказал Пит больше самому себе.

Я кивнула, хотя знала, что он меня не видит.

— Невозможно было узнать это точно. Большинство прототипов Бити были сделаны на основе капитолийских образцов. Это могла сделать любая из сторон, — я злобно дернула за торчащую из покрывала нитку, расширив маленькую дырочку на стыке двух полотнищ. — Но сомнения было для меня достаточно.

И снова эта тишина. Я ждала того, как он отреагирует. Не знаю почему, но я была посрамлена – тем, что у меня погибла сестра, и мой лучший друг оказался все равно что ее убийцей — как будто все это определяло каким-то образом меня саму. Это было частью невероятно тяжкого бремени вины, которое я несла. Что же я за человек, если подобное могло со мной случиться?

После бесконечно долгой паузы, во время которой я ясно представляла себе Пита, обдумывающего все, что я сказала, и что из этого следует, он выдал вовсе не то, чего я от него ждала.

— Подумать только, а я-то был готов дать ему меня отделать, — прошипел он, и я услышала в его голосе намек на то, чего давным-давно уже от него не слыхала.

— Что… хочешь сказать, когда вы разговаривали в поезде? — спросила я.

Пит горько рассмеялся и сделал вид, что вообще меня не слышит.

— Он явился в Двенадцатый, прекрасно зная, что на нем висит такое… — в трубке что-то резко защелкало и зашуршало и я представила себе, как он меряет шагами свою больничную палату. — Он явился, чтобы забрать тебя, зная… — и я услышала громкий звук падения и треск ломающейся мебели. И тогда поняла, что же это такое было в его голосе — ярость.

- Пит! — взвизгнула я, и на меня разом навалилась паника, которую мне так долго удавалось сдерживать. И принялась судорожно крутить в руках провод, когда услышала как упало и разбилось что-то еще. - Пит!

— Все хорошо, хорошо, — выдохнул он, едва дыша, и на заднем плане послышались другие голоса. Я была уверена, что Пит прикрывает трубку рукой, но даже сквозь эту плотную преграду до меня доносились какие-то сдавленные звуки. Прошло минут пять, прежде чем в трубку опять вернулся голос Пита. — Прости, у меня тут, хм, кое-что разбилось, и санитару пришлось здесь убираться.

— Разбилось или ты это разбил? — спросила я с немалой долей подозрительности.

— Ну, это тоже, — смущенно выдавил он и сменил тему. — Я сожалею, но на самом деле не очень сильно. Потому что это была для меня отличная возможность впасть в диссоциацию, но ее не произошло.

— Нет, вместо этого ты поломал мебель, — ехидно отметила я.

Пит ухмыльнулся.

— Ага, но это был мой осознанный и добровольный выбор. Не просто же так я проторчал здесь целых три месяца.

И вдруг голос Пита резко упал, и мне пришлось плотно прижать трубку к уху, чтобы разобрать его следующие слова?

— Мне так жаль по поводу Прим и Гейла. Я и понятия не имел — слишком был занят своими приступами ревности, пока ты в одиночку сражалась со всем этим кошмаром. Жаль, что ты мне не сказала раньше.

— Знаю, но я просто не могла. Все это было для меня слишком, понимаешь? Он же был моим лучшим другом, — по щекам заструились непрошенные слезы, но я не стала их сдерживать. — И теперь я никогда не смогу думать о нем, не вспоминая об этом, и вот… Я раньше не могла произнести этого вслух. Я думала — скажи я это, и это стало бы еще реальнее. А теперь, когда я это сделала. Я не могу взять этого обратно. Может быть, если бы я нашла в себе мужество раньше… — Я больше не могла всего этого выносить, и рухнула обратно на кровать, и, прижав руку к лицу ощутила соленую горечь обильных слез.