Good Again (СИ)

Когда Пит открыл глаза, они как всегда поразили меня невероятной сияющей синевой. НА несколько мгновений я потерялась, жадно пожирая его глазами: волосы, коротко стриженные за ушами и удлинившиеся на макушке, мускулы на шее и на руках, которые стали теперь не так заметны, видимо после больничной кормежки и тамошних не сильно укрепляющих тело занятий. Хорошо хоть теперь его не держали прикованным к постели. Мои пальцы пробежались по его груди, молча принимая контуры его тела, такого сразу и знакомого, и нового.

Медленно до меня снова стало доходить, где мы находимся, и моя рука легла повыше его запястья, и в этом жесте были разом благоговенье и смущение. Тишину в конце концов нарушил сам Пит, и его голос был хриплым от переполнявших его чувств:

— Китнисс, забери меня домой.

__________________

*Любимый (My Love) Селин Дион — перевод (исходный) Маргарита из Санкт-Петербурга. Полный текст доступен на: http://www.amalgama-lab.com/songs/c/celine_dion/my_love.html

Комментарий к Глава 42. И так я выстояла. Часть 2

Комментарий переводчика: И снова спасибо огромное Pinkdolphin за ее вклад в этот перевод, невероятно ценный.

Кстати, сцену именно из этой главы американские читатели признали самой трогательной во всем фанфике - и вот к ней иллюстрация. Надо будет поискать.

А если будут вопросы автору - кидайте мне. Мы на связи. Или пишите прямо ей http://titania522.tumblr.com/

========== Глава 43: Начало начал ==========

Тихо, детка, не надо плакать,

Я осушу твои слезы, выполню все сокровенные желания

Давай попробуем еще раз,

На сей раз осторожнее,

Хотя нарушенные обещания пока и не спешат забыться.

Я сдамся тебе весь без остатка, сердца так легко разбиваются —

Я знаю, поверь мне, о, я пытался…

Но теперь я могу тебя обнять, утешить тебя поцелуем,

Сегодня я приду и буду любить тебя.

И я люблю, люблю, люблю.

Любовь порой приносит боль, и это неспроста.

Ты любишь, любишь, любишь.

И хоть ты и сгорела, но все же вернулась.

Из песни «I Love, You Love»

(Я люблю, ты любишь) Джона Ледженда**

Я не могла отвести от Пита глаз, грудь трепетала от терзавшего меня желания и переживаний. Мне не было дела до того, что я стою, обхватив его, на железнодорожной платформе Дистрикта Двенадцать, в самом многолюдном месте из всех здесь возможных. Очевидно, Питу тоже это было до лампочки, он сжимал меня в ответ так же отчаянно, и отпустили мы друг друга с огромной неохотой. Повернувшись к Хеймитчу, я смогла наконец поприветствовать его как подобает.

— Привет, солнышко, — пророкотал он.

— Хеймитч, — я задыхалась, обуреваемая такой пропастью эмоций, что просто терялась — какой из них поддаться в первую очередь. Наконец, я просто обвила его руками за шею и прошептала. — Спасибо тебе!

Хеймитч явно был обескуражен столько несвойственным для меня поведением и неловко обнял меня в ответ.

— Ну-ну, — пробормотал он и потрепал меня по спине, словно малышку, которая нуждается в том, чтобы ее утешили — возможно, именно ею я и была.

Носильщик притащил багаж, и мы разделили его на троих. Молча мы пошагали в Деревню Победителей. Пит не сказал мне ни слова, но руки моей так и не выпустил. Многие и тех, кто повстречался нам на улице завидев его, принимались приветственно махать или даже останавливались, чтобы поздравлять с возвращением домой. Пит приязненно отвечал всем, но напряжение в его руке выдавало его горячее желание поскорее с этим всем покончить. Примечательно, что в Дистрикте почти никто не знал истинную причину его отсутствия: уж Эффи постаралась навести тень на плетень и убедить всех, что он отправился в Капитолий по делам. Так что этим встречным-поперечным было невдомек, что же творится у меня в душе теперь, когда он вернулся, и отчего я так кривлюсь всякий раз, когда кто-нибудь нас останавливает, чтобы поболтать.

Когда мы наконец дошли до Деревни Победителей, Хеймитч махнул нам и потопал в сторону своего дома, но я его окликнула:

— Ты не останешься? Я приготовила нам троим поесть.

Хеймитч оглянулся, его взъерошенные волосы топорщились на ветру. Он ухмыльнулся самым краешком губ, и казалось, уже готов был отпустить какую-нибудь колкость, но передумал, лишь покачал головой, и лицо его вдруг смягчилось.

— Нет уж, пойду-ка я посплю.

Облегчение, которое я испытала, должно быть недвусмысленно читалось по моему лицу, и мне стало ужасно стыдно.

— Постой! — крикнула я, когда побежала вверх по лестнице и открыла дверь. Бросившись к плите, я как попало переложила свое фирменное мясное рагу и большую плошку, отрезала полбуханки и поспешила обратно. Хеймитч с Питом тихо переговаривались, когда я вернулась, чтобы отдать ему что собиралась.

— Наверняка капитолийская еда тебе уже поперек горла, — сказала я и засмущалась. Не могла же я позволить ему уйти просто так, с пустыми руками, после того как он-таки привез Пита домой. В горле снова встал комок от накативших чувств, и я испугалась, что снова разревусь. Хватит уж на сегодня слез.

— Спасибо, — сказал Хеймитч, искренне улыбнувшись, и повернулся, чтобы пройти последние несколько метров до своего дома.