Good Again (СИ)

Но даже дождь не может длится вечно. Когда ревущий водный поток у нас над головой стал наконец редкою капелью, горе Китнисс тоже постепенно схлынуло. Она лежала в моих объятьях и я ее укачивал, что-то безмолвно напевал, не раскрывая рта, пока дождь и ее всхлипы окончательно не стихли. И лишь тогда до меня дошло, что же я делаю. Вибрация, рождаясь у меня в груди, шла по моим рукам и сообщалась ее маленькому телу, и ее дыхание под таким воздействие стало глубоким и ровным. Она все еще сжимала меня за бока, но ее ногти больше не впивались судорожно мне в кожу, как еще несколько минут назад. И через несколько минут до меня долетел ее голос, идущий из самых сокровенных тайников ее души – а может, даже и моей собственной. Это уже не имело значения. Она безмолвно просила меня позаботиться о ней, сделать для нее то, что, как она думала, она сама не смогла сделать для Прим. Потому что я был ей нужен. И я намерен был стараться это сделать, изо всех сил, так же, как старалась и она. О большем мы друг друга просить просто не могли бы.

_________________

*Оригинальное название главы «To Be Still In Your Silence» — также цитата из стихотворения чилийского поэта Пабло Неруды «Poema 15» в переводе на английский. Литературный перевод стихотворения на русский Даллии Рухам («Люблю, когда молчишь») здесьПолный текст перевода Артура Кальмеера («Люблю твое молчанье») здесьpage=1

Комментарий к Глава 44: Молчать с твоею тишиной (POV Пит)

Комментарий переводчика: Только что вышедший MJ P2 породил в сети новую волну дискуссий (итоги предыдущей - здесь о том, что же случилось с домом Пита в фильме. Да, вся левая сторона Деревни Победителей, включая дом Пита, там показана разрушенной. Титания в одной из веток прокомментировала это так: “Разве это не подрывает основы канона великого множества пост-соечных фанфиков, включая мой? То есть, что Китнисс переезжает в дом Пита, но вдруг оказывается, что его дома и вовсе уже нет! Это повод для меня загородиться от мира ладонью!!!! (имеется ввиду - глядеть сквозь пальцы и видеть лишь то, что хочется)”.

А я, по размышлении зрелом, приняла для себя “киношную” версию. Питу негде жить? Железный довод в пользу того, что он естественным образом поселился под одной крышей с Китнисс, даже если поначалу и в разных спальнях. Жаль, что никто из фикрайтеров на моей памяти не проработал эту тему.

========== Глава 45: Счастливчики ==========

The anguish of the earth absolves our eyes

Till beauty shines in all that we can see.

War is our scourge; yet war has made us wise,

And, fighting for our freedom, we are free.

Horror of wounds and anger at the foe,

And loss of things desired; all these must pass.

We are the happy legion, for we know

Time’s but a golden wind that shakes the grass.

Тоска земли открыла нам глаза,

Пока красой сияет все вокруг.

Война наш бич; однако же она

Дарует мудрость и свободу, друг.

Ужасны ненависть к врагу и боль от ран,

И то, что омертвело все в душе.

Они пройдут, счастливый ветеран,

Время — всего лишь ветер в камыше.

Из стихотворения «Отпущение грехов» Зигфрида Сассуна*

— А нельзя было со мною посоветоваться, прежде чем наводнить округу толпой детишек, — ворчал Хеймитч за ужином. А я-то надеялась, что парочка добытых мной и хорошо прожаренных фазанов на тарелке задобрит его. Особенно после того, как парочка наших новоприобретённых юных соседей выпустил из загона его гусей. По правде говоря, они просто попытались их почистить, ведь питомцы Хеймитча давно не могли похвастаться природной белизной. Однако мальчишки недооценили стремление этих птиц к свободе, ибо те сбежали при первой же возможности. Пит, Хеймитч и я битый час гонялись за разгневанными птицами, после чего Хеймитч водрузил на дверь гусиного загончика здоровенный замок, чтобы дети к его питомцам больше не приставали. Я же в этой ситуации только лишь могла, что умасливать его вкусной едой.

— Раньше ты против их присутствия явно не возражал, — выпалила я, занимая оборонительную позицию.

— Это потому, что я знал, что могу отправить их восвояси, когда придет пора поспать. Знаешь… — и он указал на меня одной из обглоданных птичьих костей. Обгладывать и высасывать кости только в Капитолии считалось признаком дурных манер, а мы тут, в Двенадцатом, все время так делали, как будто все еще не знали, когда в следующий раз доведется поесть. Во всяком случае в нашей маленькой компании это было нормой, и Лютику мало что в этом смысле перепадало. — Но я не подписывался все время обитать с ними нос к носу.

— И вовсе не нос к носу, тут море места, — спокойно вставил Пит, сделав глоток воды. — И ты можешь закрывать двери и окна, если станет слишком шумно.