Good Again (СИ)

Доковыляв до двери в дом Хеймитча, я без стука в неё вломился. Хеймитч восседал за столом в компании своих дорогих бутылок с белым ликером. Ему хватило полувзгляда, чтобы понять, что со мной такое. Разве не видел он уже много раз, как я становлюсь кем-то другим, переродком? Грязным капитолийским переродком.

Нет, это она — переродок. Она — вонючий огненный переродок, она убила мою семью.

Стоя посреди коридора с закрытыми глазами, я пытался вновь стать самим собой. Параллельный мир, где все было мерзко и безнадежно, пытался прорваться через грани моего сознания, занять место реальности. Я заставил свои ноги (ладно, одну ногу) донести меня до дивана, чтобы не свалиться наземь, когда меня настигнет дрожь. Хеймитч уже был рядом, и хотя его рука, сжав мою руку, заставила меня задергаться, она одновременно и связывала меня с этим, реальным миром, в котором я жил, в котором только что занимался любовью с девушкой своей мечты. Где хотел быть с нею вновь, где мог бы хоть сейчас взять ее снова и снова, столько раз, на сколько бы меня хватило, ведь она была такой великолепной, такой сладкой.

Сука.

Я затряс головой, не желая проигрывать этот навязанный извне сценарий, всей душой желая лишь вернуться к ней, раствориться в ней, увидеть, как она кончает от моих прикосновений. В следующий раз, когда я буду с ней, я буду ласкать ее ртом там, распробую ее. Я ощутил, что у меня встает от одной этой мысли.

Но ирреальные видения не желали оставлять меня так быстро. И вскоре передо мной была она: обнаженная, со светящейся смуглой кожей, манящая, приглашающая себя коснуться. Волосы распущены, грудь набухла от желания. Она ласкала себя так, как я сам еще её не ласкал. Но я бы мог. Я мог бы. В своих видениях я хотел до неё дотянуться и обхватить, сделать своей. Но она даже не знала, что я был там.

Конечно, нет. Меня и не могло там быть. Это неправда. Неправда, неправда, неправда…

Я был уже готов вырваться из этого видения, когда в нем появился Гейл — высокая, внушительная фигура, мрачная ухмылка на лице — и он во все глаза смотрел на Китнисс, на мою Китнисс. Мне нужно было оттуда выбираться, нужно было вернуться в гостиную Хеймитча, вернуться к Китнисс, но в то же время и удержать его подальше от Китнисс. Теперь она моя.

Это неправда. Неправда, неправда, неправда…

Он стал к ней приближаться, а ее тело извивалось под его взглядом: шоу было не для меня, но для него. Я чувствовал, что делаю выпад в его сторону, раскинув руки, но я был в этом мире бестелесным, даже не мог его коснуться. Рациональная часть моего сознания орала мне с мольбой: Убирайся, ты не желаешь этого видеть. Когда фантом Гейла стал снимать одежду, я вновь на него заорал: Убирайся от нее подальше! Ты упустил свой шанс!

Неправда!

Я чувствовал прикосновение чьих-то рук и фокусировался на них изо всех сил, пытаясь из этого выкарабкаться. Гейл подошел к Китнисс, но я мысленно отвернулся. Когда он к ней приблизился вплотную, я всеми фибрами души вцепился в пальцы, которые сжимали мою руку, до боли. Хорошо, боль — это хорошо. По крайне мере, мне не придется здесь дольше оставаться. Не придется увидеть это. Она моя, моя.

Нет, вовсе и не твоя. Она принадлежит ему. Они оба капитолийские переродки.

Когда мои видения поблекли, я почувствовал, что падаю, и первым знаком того, что я вернулся в реальный мир было то, что мое лицо впечаталось в жесткую поверхность пола, и режущая боль в области лба; боль, на которую я уповал. Рядом со мной на коленях сидел Хеймитч, и на его подбородке набухал синяк. И поставил это синяк ему я. Никаких сомнений. У меня мелькнула эгоистичная мысль — Уж лучше он, чем она. — И это была последнее,о чем я успел подумать, прежде чем отрубился.

***

Очнулся я оттого, что свет из окна бил мне прямо в лицо. Сначала я даже не смог припомнить, где нахожусь. В минутном замешательстве, я инстинктивно стал шарить вокруг себя, ожидая найти её — лежащую рядом, глубоко дышащую во сне. После прошлой ночи она, должно быть, утомлена, и мне придется подождать, пока она проснется, прежде чем снова забыться в ней. Однако вместо теплого тела Китнисс я ощутил неровность, которая заставила меня резко открыть глаза. Я был не в своей постели, а лежал на диване в доме Хеймитча. Сам же он сидел в кресле и громогласно храпел: левая нога безвольно раскинута в сторону, рука свисает к полу. Я медленно сел, чувствуя боль как после побоев. Глухой удар протеза об пол, кода я спустил с дивана ноги, заставил его рядом взвиться.

Хеймитч потянулся и зевнул так широко, что я даже ощутил его благоухающее перегаром дыхание. Стоило учуять этот аромат, я ту же забился в дальний угол дивана, чтобы не задохнуться в этом зловонном облаке.

— Так, наш женишок проснулся. Ну и шоу ты устроил тут прошлой ночью, — недовольно пробормотал ментор.

Кивнув на его опухший подбородок я лишь спросил:

— Это я тебя так?

Хеймитч в ответ лишь ухмыльнулся.

— Нет, просто я обожаю заезжать сам себе в челюсть. Так я спасаюсь от пустоты своей жизни.

— Прости, — искренне сказал я.

Он отмел мои извинения решительным жестом.

— И на кого ты так орал?