Good Again (СИ)

Когда я открыла глаза, я изумилась, поняв, что в окно уже во всю льется утренний свет. Но вокруг стояла тишина, все было таким мирным. Я резко села и инстинктивно потянулась к другой стороне кровати, но Пита там, само собой, не оказалось. Взглянув на циферблат будильника, я поняла, что уже позднее утро. И первое, о чем не подумалось — мы опоздали с открытием пекарни. Вскочив с кровати, я тут же оделась, вихрем слетела вниз по лестнице, но сразу притормозила, завидев Пита, сидевшего на стуле за кухонным столом, погруженного в чтение газеты и прихлебывающего свой чай.

— Пекарня? — спросила я, задыхаясь.

— Астер открыл ее сегодня вместо меня и позвал кузена, чтобы тот помог развозить заказы по домам. У нас сегодня частичный выходной, — сказал он, оторвавшись от чтения и опуская газету. Я подошла к нему, и он обвил меня руками, — Это было важнее.

— Ты уже звонил Доктору Аврелию? — спросила я.

Он кивнул где-то в районе моего живота.

— И что он сказал? — меня не терпелось услышать ответ.

— Много всего. Или, по крайней мере, я много чего сказал. Присядь, — он принес мне чашку и налил в нее чаю. — Нам будет полезно какое-то время поспать отдельно друг от друга. — он теребил ложку, которая лежала рядом с его чашкой чаю, нервно елозя ею по столу. — Я совершенно иррациональным образом переживаю из-за Гейла с тех самых пор, как услышал, что он приедет, — я хотела его перебить, но он жестом меня остановил. — Когда я говорю «иррациональным образом», я имею ввиду «потому-что-Капитолий-промыл-мне мозги». То есть у меня и правда нет реальных оснований испытывать то, что я испытываю, кроме воздействия яда ос-убийц и моих очень давних метаний. И мне очень жаль.

— Знаю, все нормально, — поспешила я его заверить, тихонько пристраиваясь у него на коленях. Мои бедра уже саднило далеко не так чувствительно, как накануне.

— Нет, все еще нет, Китнисс. Я все еще опасен. Становится только хуже, когда я стараюсь подавить в себе переживания, они выливаются в такие вот недоприступы, и ты в итоге пожала их плоды. Я очень старался не беспокоить тебя своими сомнениями, — Пит потряс головой, и его уже слишком длинные светлые волосы упали на лоб. — И он предложил пока просто выждать и понаблюдать, будут ли улучшения, прежде чем еще что-либо предпринять в плане лечения.

Я кивнула, просто наслаждаясь его близостью. После одинокой, беспокойной ночи было таким облегчением снова ощутить его рядом.

— Я все еще считаю, что мы не должны спать отдельно, — проворчала я.

— Да, это отстой, вот уж точно, — сказал он. — Но это временно, вот увидишь.

И я очень надеялась, что для нашего общего блага он окажется прав.

***

Весна в этом году не спешила вступать в свои права, что было отнюдь не на руку новому правительству, которое все еще не могло обогреть в зимний холод всех страждущих в большой измученной войной стране. Скорый визит Гейла заставлял меня взглянуть на окружающий мир шире, улавливать то, что носилось в воздухе и намного больше думать о том, что в Панеме все еще продолжаются политические споры, интриги, борьба за власть, и об этом даже говорят по телевизору. Учитывая, что капитолийцы в принципе не были склонны вникать во что-либо глубоко, это уж само по себе было прогрессом. Я даже видела как молодые журналисты проводят в эфире панельную дискуссию, своего рода дебаты, обсуждая, как же общество в свое время допустило полнейшую вседозволенность власти, в результате которой появились Голодные Игры. Но большинство средств массовой информации не особенно много освещало подобные вопросы. Ясно ведь, что нынешнее поколение взрослых – тех, кто большую часть жизни прожил при Играх, смотрел и поощрял — не стремилось бесконечно посыпать голову пеплом и брать на себя вину за все зверства, что творилось в последние три четверти века. Хотя им бы и следовало это сделать.

В жизнь проводили стоящие планы по обеспечению равного представительства всех Дистриктов в новообразованной нижней палате парламента. Кроме нее был еще и Сенат и избранный Президент, срок правления которого теперь был ограничен. Это-то и было самым невероятным — выбирать каждые четыре года нового Президента, после того, как прежний правил нами бессменно много-много лет, когда многих из нас еще и на свете не было. Настоящий переворот в сознании. Мы пока только начали притираться, привыкать к подобным вещам.