Good Again (СИ)

Посидев так, я вытер лицо простыней, все еще хранившей ее запах. Глубоко вдохнув его, я почувствовал прилив сил и решимость. Спустившись вниз по лестнице, я захромал прочь, к ее дому. Забравшись на крыльцо, я чувствовал, что в животе завязался тугой комок нервов, но я все равно постучался. Как и следовало ожидать, мне никто не открыл, и я попытался сделать это сам. Дверь оказалась заперта. Обойдя дом, я обнаружил, что и задняя дверь тоже на замке. Проверил по очереди каждое из окон и в конце концов нашел одно, которое поддалось моему напору. Но я был совсем не Китнисс. Куда мне до нее в лазанье на верхотуру. Одну ногу в окно я еще закинул, но мой протез застрял в оконной раме, и я в конце концов ввалился в дом вперед плечом и очутился на полу.

Как слон в посудной лавке. Немного полежав там, где свалился, я потер плечо в месте, на котором обещал выступить синяк, и попытался сориентироваться. Когда я, наконец, смог встать, то тщательно притворил за собой окно. Парадная дверь мне определённо подходила больше. На кухне обнаружился вещевой мешок и книги, сваленные прямо на столе. Все здесь было ужасно аккуратно расставлено, ведь здесь никто ничем не пользовался и даже не входил сюда уже несколько недель. Какой контраст с моей собственной кухней, где повсюду были ингредиенты и приспособления для выпечки, посуда, фрукты, овощи… Там вечно был рабочий беспорядок. Запустение же этого дома было для меня невыносимо, тишина угнетала. Мне горько было представлять себе, как Китнисс глядит в пустую раковину, на чистые столы. Чтобы снова не разрыдаться, я сразу же пошел наверх.

В ее комнате царил такой же дух забвения. Кровать была ровно заправлена, на полках пусто. И в ванной все было в том же идеальном порядке. Ни следа капель воды на раковине. Ничего. Все в этом доме свидетельствовало о пустоте. Такой же, что прежде владела мной. И ею. Потому что это она наполнила меня, тогда как я наполнил её.

Она была моею половинкой.

И я решительно вернулся вниз, на её кухню. Взял со стола ее вещи, поискал лук и стрелы — их не было, так что стало ясно, где она пропадает. Я даже испытал за нее невероятную гордость. Когда случается что-то плохое, моя девочка идёт кого-то подстрелить. Взяв в другую руку нашу книгу, я решил воспользоваться на этот раз парадной дверью. Хотел ее запереть, но потом передумал. Какая разница. В любом случае ночевать здесь ей сегодня не придется.

***

Придя домой, я принял ванную, осмотрев шишку на макушке и медленно наливающийся фиолетовым кровоподтек на щеке. Сменил простыни и сам их постирал — мне вовсе не хотелось, чтобы Сальная Сэй знала, чем мы на них занимались. Нетронутыми я оставил только наволочки, ведь они так сильно пахли ею. Когда с перестиланием белья и приведением себя в порядок было покончено, я поспешил заняться выпечкой. Замешивая тесто для сырных булочек, я думал о том, как же она их любит, и даже зажег обе духовки. Кроме того из сахара с мукой у меня вышла основа для торта. А из свежей зелени — прекрасный салат в дополнение к оставшейся со вчерашнего ужина дикой индейке. Весь остаток утра я пек и готовил то, что любит Китнисс. Но так как она скорее всего вряд ли собиралась возвращаться из лесу раньше вечера, то после обеда со свежим батоном в руках я снова заглянул проведать Хеймитча. Ведь мне было перед ним неловко по поводу случившегося, да и одиночество в этот день было невыносимо.

— Два раза за день? Везет мне, как покойнику, — проворчал тот при моем появлении.

Оставив без внимания это замечание, я кивнул на его разбитый подбородок.

— Это же я тебя так, да?

— Нет, это я сам обожаю разок-другой заехать себе в челюсть. Это здорово скрашивает мое унылое существование, — принялся глумиться он в ответ.

— Мне дома нынче тоже никак, — сказал я жалко.

— В чем дело, любовные разборки?

— Хуже.

— Хуже? И что вы учинили с ней на этот раз? — хотя в словах Хеймитча и чувствовался сарказм, мне было ясно, он за нас волнуется, и в самом деле хотел бы знать, что же произошло.

Я набрал в грудь побольше воздуха. Ну, кому еще я могу обо всем рассказать? Разве что Доктору Аврелию. Но поговорить об этом мне нужно было незамедлительно, и Хеймитч был не худшим вариантом.

И я ему всё рассказал. Ну, не стал описывать самые горячие моменты, но обрисовал общий ход событий, даже то, отчего у меня случился приступ. Кое-что, конечно, я упоминать не стал.

Хеймитч в ответ лишь усмехнулся.

— Хочешь начистоту? Ты круто облажался. Она сказала, что Гейл поцеловал ее после твоего спасения, а ты ушел и заявился ко мне? После того, как у вас с ней впервые случился секс? Ты ведь понимаешь, что теперь он может у вас никогда больше не повторится, так?

Во мне все вспыхнуло от гнева.

— Не смей говорить о ней в таком тоне, — я весь кипел.

— Ладно, ладно. Но ты-то, надеюсь, понимаешь, что у тебя не выйдет замять все это дело, купив ей шоколадку и цветочки. Китнисс не из этих девушек. Она, вероятно, может даже проткнуть тебя стрелой.

В растерянности я спрятал лицо в ладонях, уперев локти в колени.