Good Again (СИ)

Я не мог бы убраться из дому еще быстрее. И все-таки, когда я, спотыкаясь, добрался до крыльца Хеймитча, в глазах у меня уже было черным-черно, и я почти утратил контроль над своим телом. Куда еще я мог пойти в Двенадцатом? Все были мертвы, мертвы, мертвы. Я затряс головой, в ушах бешено стучало, в том же безумном ритме колотилось сердце, яд снова стал насылать на меня свои темные чары. Cнова просыпались знакомые мне страх и ярость, угрожая прорваться сквозь тонкую оболочку, их сдерживающую, чтобы затопить собой, как темным илом, и без того темную ночь. Но теперь я мог с радостью добавить к этой адской смеси в своей голове еще кое-что.

Ревность.

Вкус Китнисс все еще ощущался на моих губах, я всё ещё чувствовал, как её сильные ноги сжимают мою талию. Видел ее перед собой открытой, влажной, жаждущей меня. Моё имя, слетающее с ее губ, и так всю жизнь было для меня самым пьянящим звуком на свете, а когда она дополнила его _такой_ мольбой, я был способен от этого кончить немедленно, сразу. Я все еще чувствовал, как я погружаюсь, забыв себя, в неё, и гнев мой от этого только удвоился. Перед моим мысленным взором все еще стоял он, и я поднес к глазам сжатые в кулаки ладони. Хотя от этого мне вряд ли бы полегчало, ведь и на руках у меня все еще оставался ее запах.

Но если бы остался, меня скрутило бы прямо там, возле нее, и в этот раз, боюсь, я мог действительно сделать ей больно. Я знал, что эти видения могли завести меня слишком далеко. Возможно, они уже завели меня слишком далеко, хоть я и не поднял на нее руки.

Доковыляв до двери в дом Хеймитча, я без стука в неё вломился. Хеймитч восседал за столом в компании своих дорогих бутылок с белым ликером. Ему хватило полувзгляда, чтобы понять, что со мной такое. Разве не видел он уже много раз, как я становлюсь кем-то другим, переродком? Грязным капитолийским переродком.

Нет, это она — переродок. Она — вонючий огненный переродок, она убила мою семью.

Стоя посреди коридора с закрытыми глазами, я пытался вновь стать самим собой. Параллельный мир, где все было мерзко и безнадежно, пытался прорваться через грани моего сознания, занять место реальности. Я заставил свои ноги (ладно, одну ногу) донести меня до дивана, чтобы не свалиться наземь, когда меня настигнет дрожь. Хеймитч уже был рядом, и хотя его рука, сжав мою руку, заставила меня задергаться, она одновременно и связывала меня с этим, реальным миром, в котором я жил, в котором только что занимался любовью с девушкой своей мечты. Где хотел быть с нею вновь, где мог бы хоть сейчас взять ее снова и снова, столько раз, на сколько бы меня хватило, ведь она была такой великолепной, такой сладкой.

Сука.

Я затряс головой, не желая проигрывать этот навязанный извне сценарий, всей душой желая лишь вернуться к ней, раствориться в ней, увидеть, как она кончает от моих прикосновений. В следующий раз, когда я буду с ней, я буду ласкать ее ртом там, распробую ее. Я ощутил, что у меня встает от одной этой мысли.

Но ирреальные видения не желали оставлять меня так быстро. И вскоре передо мной была она: обнаженная, со светящейся смуглой кожей, манящая, приглашающая себя коснуться. Волосы распущены, грудь набухла от желания. Она ласкала себя так, как я сам еще её не ласкал. Но я бы мог. Я мог бы. В своих видениях я хотел до неё дотянуться и обхватить, сделать своей. Но она даже не знала, что я был там.

Конечно, нет. Меня и не могло там быть. Это неправда. Неправда, неправда, неправда…

Я был уже готов вырваться из этого видения, когда в нем появился Гейл — высокая, внушительная фигура, мрачная ухмылка на лице — и он во все глаза смотрел на Китнисс, на мою Китнисс. Мне нужно было оттуда выбираться, нужно было вернуться в гостиную Хеймитча, вернуться к Китнисс, но в то же время и удержать его подальше от Китнисс. Теперь она моя.

Это неправда. Неправда, неправда, неправда…

Он стал к ней приближаться, а ее тело извивалось под его взглядом: шоу было не для меня, но для него. Я чувствовал, что делаю выпад в его сторону, раскинув руки, но я был в этом мире бестелесным, даже не мог его коснуться. Рациональная часть моего сознания орала мне с мольбой: Убирайся, ты не желаешь этого видеть. Когда фантом Гейла стал снимать одежду, я вновь на него заорал: Убирайся от нее подальше! Ты упустил свой шанс!

Неправда!

Я чувствовал прикосновение чьих-то рук и фокусировался на них изо всех сил, пытаясь из этого выкарабкаться. Гейл подошел к Китнисс, но я мысленно отвернулся. Когда он к ней приблизился вплотную, я всеми фибрами души вцепился в пальцы, которые сжимали мою руку, до боли. Хорошо, боль — это хорошо. По крайне мере, мне не придется здесь дольше оставаться. Не придется увидеть это. Она моя, моя.

Нет, вовсе и не твоя. Она принадлежит ему. Они оба капитолийские переродки.