Good Again (СИ)

— О боже, Китнисс, — он опрокинул меня на кушетку, сорвал с себя рубашку и вновь меня поцеловал, и, не прекращая мять мою грудь, лег на меня всем телом, припечатав к мягкой поверхности. У меня уже в голове мутилось от желания, все мое тело задеревенело от того, что мне пришлось держать себя в узде, хотя меня переполняла острейшая потребность. Я вся промокла, болезненно пульсируя и совершенно не нуждаясь ни в какой прелюдии. Все, что мне было нужно, чтобы он наконец оказался внутри, и я изогнулась, чтобы схватиться за него и соединить наши бедра. Он тоже, очевидно, рвался взять меня немедленно: так резко в меня толкнулся, что стало даже больно — не столько от его внезапного проникновения, как от того, что его слишком долго там не было. И его губы, накрыв мой рот, заглушили вырвавшийся у меня громкий всхлип.

Схватив его за ягодицы, я заставила его войти как можно глубже, насколько это позволяла природа, и задвигала бедрами, пытаясь поймать ритм, который утолил бы мой жуткий голод. Ужасно по нему истосковавшись, теперь я никак не могла насытиться нашей близостью. Его рука скользнула в местечко между моих ног, туда, где, как он знал, находится спусковой крючок моего оргазма, но я её оттуда выудила, взамен еще быстрей задвигавшись с ним в унисон.

— Я не хочу сейчас ничего, кроме тебя, — сказала я нетерпеливо.

Он поднял голову, чтобы посмотреть мне в лицо, и в его глазах вспыхнул дикий, животный огонь, он стал чем-то иным, не просто моим любовником. Он снова отстранился, руки подхватили мои бедра, так что мои колени оказались где-то в районе плеч. Он тяжело, как таран, вбивался в меня, по спине и шее стекали капли пота.

— Китнисс, где ты была? — проревел он сквозь стиснутые зубы.

Он задыхался от интенсивности собственного напора, а я почувствовала, что падаю за край, из моей груди криком вырвалось его имя, и все мое тело забилось в конвульсиях после долгих недель копившейся в нем неудовлетворенности.

— Где ты был? — и вместе с этими словами поток злых слез хлынул из меня, когда я дугой выгнула спину, чувствуя как судорожно сжимаюсь вокруг него, затягивая его в себя. – Пит! — орала я. Мне не было дела ни до распахнутых окон, ни до того, что я была теперь перед ним как на ладони. Все, чего я хотела — это навсегда растопить стену льда, которая нас разделила. Мой взрыв наслаждения и его подтолкнул к финалу, в котором он утонул во мне, распавшись на кусочки.

А я все плакала и не могла остановиться. На лицо Пита набежала тень озабоченности, он посмешил смахнуть мои слезы, которые я все никак не могла унять.

— Эй. Что такое? Я был слишком груб? – он, кажется, запаниковал, когда я зарыдала еще сильнее, выплескивая все, что терзало меня все эти ужасные недели. Я была так измучена своей тоской по нему, что просто прижалась в слезах к нему и замотала головой.

— Мне этого так не хватало, черт тебя возьми, — прошептала я, всхлипывая.

И целая лавина поцелуев обрушилась на мой лоб, мокрые щеки, подбородок.

— Мне тоже, — сказал он, почти не отрываясь от меня. — Это были самые ужасные недели в моей жизни, — признался он мне на ухо.

Мои всхлипы обернулись слёзной икотой, которую я так ненавидела.

— Не хочу, чтобы это повторилось. Никогда. Ты не хотел, чтобы я тебя бросала, но сам-то ты что сделал? — сейчас я была ужасно зла, и стукнула его по плечу кулаком.

Он вздрогнул, но меня не выпустил.

— Просто… Я был напуган. Ты перепугала меня до чёртиков, Китнисс. Ты можешь в порошок меня стереть, ты это понимаешь? Я думал, что если буду так защищаться, то будет не совсем ужасно, если ты решишь, что с тебя хватит моих заскоков, что всего этого с тебя довольно, — он скатился с кушетки и теперь сидел на полу, ко мне спиной. — Я жалок, Китнисс, в этой своей любви к тебе, — и он тяжело, протяжно выдохнул.

Я опустилась на пол рядом с ним.

— Пит, попытайся мне довериться. Знаю, порой это трудно, да, со мной нелегко, но и мне непросто, когда я думаю о том, что, глядя на меня, ты порой не знаешь кто перед тобой, — я задрожала, вспомнив картину, из-за которой начался весь этот сыр-бор. — На этом жутком портрете была не я, — он попытался что-то вставить, но я ему не дала. — но я знаю, что бывают моменты, когда ты думаешь обо мне и видишь это, — взяв его за подбородок, я повернула его голову так, чтобы он не отводил взгляд. — Однако мне и в голову не приходило тебя из-за этого бросать, — я положила голову ему на плечо, наслаждаясь ощущением его кожи и его сильным сердцебиением, — Может, сегодняшний портрет заменит тебе тот, другой.

Он кивнул.

— Борись со мной, Пит. Спорь. Кричи. Делай что-нибудь. Но сделай так, чтобы то, что было, больше не повторялось, — прошипела я яростно. — Пообещай мне, — умоляла я.

Он обратил на меня бездонную голубизну своих глаз и кивнул.

— Я обещаю.