Гора Орлиная

— Я здесь работаю… электросварщиком.

Анатолий Владимирович удивился.

— Вы не удивляйтесь, — улыбнулась она, — меня профессором называют.

Токарев недоверчиво посмотрел на девчушку, но спорить не стал и прошел за нею в цех. Она, не простившись, исчезла за колонной… Через полчаса Анатолий Владимирович едва узнал свою новую знакомую. Да, это она, та самая девчушка с косичками, в черном берете, только прикрыла лицо щитком, склонясь над сизоватым, точно в шрамах, железом. Из-под щитка летели белые до синевы искры. Неподалеку от нее стояла такая же деловитая девочка с таким же щитком.

Повсюду в полутьме цеха вспыхивали звездочки электросварки, гремели подъемные краны. Один из них нес тяжелую конструкцию — раму, медленно опустил ее на длинный вал. Рабочие укрепили раму на валу; затем ее окружили маленькие электросварщики: одни остались внизу, другие взобрались на вал. И пошли сверкать искры из-под щитков.

Распоряжался молодыми рабочими Алексей Петрович. Он сопровождал художника и рассказывал ему о поворотном приспособлении…

Есть три вида сварочных швов. Первый, самый легкий шов, называется «в лодочку», второй по трудности — вертикальный и третий, самый трудный, — потолочный. Он требует высокой квалификации. Электросварщиков, овладевших потолочным швом, называют-профессорами.

Слушая рассказ мастера, художник улыбнулся, вспомнив, с каким недоверием смотрел на девчушку. Теперь он понимал: поворотное приспособление позволяло ставить каждый шов в положение «лодочки», то есть в самое легкое. И вот в цехе появились вчерашние ученики ремесленного училища — мальчики и девочки — нынешние «профессора». Они выполняли свою работу добротно и быстро. После них не нужно ничего переделывать.

Этот высокий, медленно, вращающийся вал, на который только что положили раму, и есть поворотное приспособление.

— И стало оно, товарищ художник, действительно поворотным в делах нашего цеха, — заключил Алексей Петрович.

— Все великое просто! — подтвердил Токарев и раскрыл блокнот. — Позвольте, я зарисую, если это не военная тайна. Я быстро, не задержу… может быть, когда-нибудь напишу картину… взгляните, как располагаются цветные пятна… какое сочетание красок.

— Великое, говорите, — в раздумье проговорил Алексей Петрович. — А находились товарищи — не верили… и не просто так себе захожалые люди… сам начальник сборки. Недавно сняли его. — Мастер хотел было рассказать всю историю с приспособлением, но только махнул рукой. — Да ладно, вы его все равно не знаете!

— К сожалению, знаю, — сказал Токарев, нахмурившись, — приходилось встречаться.

— Жизнь большая — с кем не повстречаешься! — согласился Алексей Петрович.

Подошел Николай и, заглядывая в блокнот художника, обрадовался:

— Уже работаете?

Он сам провел Анатолия Владимировича по цеху, познакомил с передовыми сборщиками, назвал среди других работницу Егорову. То, что Николай рассказал о ней, заинтересовало художника. Муж погиб на фронте в первые дни, она осталась с двумя детьми, жила трудно, а работала не жалуясь.

— Вы непременно сделайте ее портрет, — посоветовал Николай. — Сегодня же и зайдите к ней.

Анатолий Владимирович почувствовал, что начальника сборки интересовало в этой женщине что-то еще, что он не сказал всего, только улыбнулся, о чем-то подумав, и посоветовал:

— Вы ее запросто Фаней зовите… так лучше.

Художник осмотрелся, словно хотел надолго запомнить невзрачный кабинет начальника сборки, подумал с сомнением, что предыдущий начальник мог восседать в такой пристройке за убогим столом, отметил про себя, что на потертом диване лежит скатанное солдатское одеяло и подушка, и спросил:

— Здесь ночуете?

— Не всегда, конечно… случается и домой забегать.

Художник не заметил смущенной улыбки Николая, вздохнул и стал собираться. Николай вышел проводить его.

Токарев снова остановился неподалеку от поворотного приспособления, стараясь угадать среди подростков знакомую девчушку с косичками.

— Неужели это всерьез? — неожиданно спросил он.

— Еще бы! Нехитрое дело, а всех заставило быстрее поворачиваться. Знаете, новая техника моментально вскрывает недостатки в организации труда…

— Я не о том, — виновато проговорил Анатолий Владимирович. — Дети… неужели это серьезно? Неужели это наши рабочие? Неужели это они работают на фронт?

— Вполне серьезно! — ответил Николай. — А вообще-то, я вас понимаю. Но что поделаешь… война! Был тут у нас один академик, человек вашего возраста, специалист по электросварке, так он называл этих ребятишек «механизированным детским садом».

— Светлые косички видите? — спросил художник. — Эта девчушка себя профессором называет. А сколько она классов окончила?

Почувствовав горечь в словах Токарева, Николай ответил:

— Это верно… она из пятого класса ушла. Сказала матери: «Теперь война, некогда учиться», — и пошла к нам на завод. Через три месяца сварщиком стала. Что же делать? Будет время — доучится. Многие из нас такую школу проходили…

Когда Токарев собрался уже выходить из цеха, его остановил Алексей Петрович.