Гораций

Тут хоть закрыла ему, уходящему, тусклые очи
                Мать и дары принесла, с прахом прощаясь его.
Рядом была и сестра, материнскую скорбь разделяла,
                Пряди небрежных волос в горе руками рвала.
Здесь Немесида была… и первая… та… Целовали
                Губы твои, ни на миг не отошли от костра.
И перед тем как уйти, промолвила Делия: «Счастья
                Больше со мною ты знал, в этом была твоя жизнь!»
Но Немесида в ответ: «Что молвишь? Тебе б мое горе!
                Он, умирая, меня слабой рукою держал».
Если не имя одно и не тень остается от смертных,
                То в Елисейских полях будет Тибулла приют[735]

.

Об отношениях Овидия с самим Горацием известно очень мало. О близкой дружбе между ними речь не идет: Овидий был на 22 года младше и не принадлежал к кружку Мецената. Но два поэта наверняка встречались в кружке Мессалы Корвина, о чем сам Овидий упоминает в одной из своих элегий: «Слух мне однажды пленил на размеры щедрый Гораций — / Звон авзонийской струны, строй безупречных стихов»[736]. При этом в стихах Горация Овидий не упомянут ни разу; очевидно, поэт, уже ставший знаменитостью, не выделял его из круга молодых стихотворцев. В жизни, как и в творчестве, два великих поэта держались поодаль, но история все равно поставила их рядом…

Еще одним ярчайшим лирическим поэтом «золотого века» Августа по праву считается Секст Проперций, тоже входивший в литературный кружок Мецената. Он родился около 50 года до н. э. в области Умбрия[737], в небольшом провинциальном городке Асизий (современный Ассизи). Семья его была довольно бедной, но знатной, очевидно, всаднической[738]. При археологических раскопках в Ассизи были обнаружены развалины римского дома, стены которого украшены фресками с греческими стихами, в связи с чем некоторые ученые полагают, что это и есть отчий дом поэта. Отец Проперция умер рано, когда тот еще был ребенком, а мать он потерял в шестнадцатилетнем возрасте[739]. Во время гражданской войны семья Проперция сильно пострадала. Так, в результате осады Перузии (современная Перуджа) погиб один из близких родственников Проперция — Галл, воевавший на стороне противника Октавиана, Луция Антония, брата Марка Антония[740]. Более того, в результате конфискаций 41 года до н. э. семья поэта лишилась значительной части своих сельскохозяйственных земель[741]. Обездоленному Проперцию вместе с матерью пришлось покинуть Асизий и искать счастья в Риме, где он впоследствии получил очень хорошее риторическое образование и занялся поэзией.

Всего сохранилось четыре книги элегий Проперция. Первая из них, посвященная таинственной красавице Кинфии, горячим поклонником которой являлся поэт, была опубликована в 28 году до н. э. Полагают, что Кинфия — это псевдоним, происходящий от названия посвященной богу Аполлону горы Кинф на острове Делос, а настоящее же имя красавицы было Гостия[742]. Судя по намекам Проперция, это была не гетера, не вольноотпущенница, не женщина легкого поведения, а свободная, незамужняя, образованная и довольно притягательная женщина. Она прекрасно пела и танцевала, умела играть на музыкальных инструментах и даже сочиняла стихи[743]. Многие мужчины безуспешно преследовали ее и домогались ее любви, но обилие соперников нисколько не охладило пыл Проперция. Напротив, страдая от капризного и непостоянного характера Кинфии, от ее беспричинной ревности и многочисленных измен, поэт продолжал горячо любить ее на протяжении пяти лет, почти до самой ее смерти. В своих элегиях он практически всё внимание сосредоточил на любовных переживаниях, на терзаниях ревности, на своей мучительной страсти к Кинфии. Любовь к этой женщине стала для Проперция смыслом жизни, ее главным стержнем, на который нанизывалось всё остальное, источником поэтического вдохновения. «Мне ж ни другую любить, ни от этой уйти невозможно: / Кинфия первой была, Кинфия — это конец», — восклицал Проперций[744].