Гораций

Далее идет вставная строфа, которая отделяет первую часть гимна от второй. Она содержит просьбу к Аполлону и Диане-Луне, чтобы они благосклонно внимали мольбам исполнителей гимна.

Во второй части гимна, после упоминания о прибытии в Италию троянцев во главе с Энеем и о создании Рима по воле Аполлона и Дианы, звучит молитва юношей и девушек к богам о даровании честных нравов детям и покоя старцам, а также вечной славы, благополучия и приплода всему роду римлян. И пусть исполнится все, о чем молит богов «Анхиза, Венеры отпрыск», то есть император Август! Затем следует пышное прославление хористами нынешнего времени — века Августа, когда перед римлянами преклонились многие варварские народы и когда на родину вернулись старые добродетельные римские боги: Верность (Fides), Мир (Рах), Честь (Honos), Целомудрие (Pudor), Доблесть (Virtus), Изобилие (Copia). Завершается гимн очередной молитвой юношей и девушек к Аполлону-Фебу и Диане, с уверенностью, что боги обязательно услышат их мольбы и навечно продлят мощь и благоденствие Римского государства.

В 13 году до н. э. Гораций издал, наконец, четвертую книгу «Од». Императору и его приемным сыновьям Тиберию и Друзу в ней посвящены четыре стихотворения (IV.4, 5, 14 и 15). При этом в четвертой и четырнадцатой одах поэт воспевает военные победы этих юношей над племенами ретов и винделиков. Светоний утверждает, что последние оды заказал поэту сам Август: «Сочинения же Горация так ему нравились, и он настолько был уверен в том, что они останутся в веках, что поручил ему не только сочинение столетнего гимна, но и прославление победы его пасынков Тиберия и Друза над винделиками, и для этого заставил его к трем книгам стихотворений после долгого перерыва прибавить четвертую»[1000].

Следует подчеркнуть, что, создавая стихотворения, прославляющие Августа, Гораций лишь отдавал дань поэтическим традициям того времени, не более того. Поэтому называть его «придворным стихотворцем», «официальным поэтом Римской империи» или даже «одним из творцов официальной государственной идеологии принципата» абсолютно неправильно. Гораций всегда писал искренне и бесхитростно. Как и Вергилий, он полагал, что Август действительно поднял из пепла Римскую республику и тем самым дал надежду будущим поколениям римлян снова жить в мире и согласии.

Четвертую книгу открывает ода IV.1, обращенная к богине любви Венере. Поэт просит ее сжалиться над ним и оставить в покое, поскольку он уже не тот, каким был в молодости: «Перестань меня гнуть, ныне бесстрастного, / Пять десятков отжившего, / Властью нежной!» Пусть лучше богиня обратит внимание на взывающих к ней молодых людей, например, на Павла Максима, который знатен, хорош собой, полон всевозможных достоинств и готов преданно служить ей. Сам же Гораций с грустью оправдывается, что ныне ему чужда молодежь, поскольку больше нет надежд «на взаимную силу страсти», а пиры претят, и нет желания обвивать свое чело венком. Впрочем, в своих снах он все еще иногда мечтает о любви.

Ода IV.2 написана в 14 году до н. э. и адресована Юлу Антонию, который приходился сыном триумвиру Марку Антонию. Воспитывала Юла мачеха — Октавия, сестра Августа, в доме которого он долгое время был любимцем. Тем не менее, во 2 году до н. э. Юл был предан смерти за позорную связь с Юлией, дочерью Августа. Юл Антоний тоже был поэтом и однажды посоветовал Горацию написать стихи в честь Августа в стиле древнего греческого поэта Пиндара. Гораций ответил ему этой одой, в начале которой он сравнивает поэта, дерзнувшего подражать Пиндару, с обреченным на гибель Икаром, поскольку гений Пиндара настолько велик, что превзойти его невозможно. Гораций же подобен пчелке со склонов Матина (Апулия): как она с величайшим трудом собирает сладкий мед с ароматных цветов, так же и он «средь тибурских рощ» скромно слагает «трудные песни». Поэт предлагает Юлу самому сочинить песнь о триумфе Августа в честь победного завершения очередного военного похода. Тогда и Гораций отважится подпевать ему, славя возвращение Августа, и затем они оба совершат благодарственные жертвоприношения богам.

Ода IV.3 написана в 17 году до н. э. и обращена к музе Мельпомене. Гораций утверждает, что человека, на которого в час его рождения упал взор Мельпомены, уже ничто не сможет прельстить, кроме поэзии, и именно стихотворчество прославит его в веках. Поэт, конечно, имеет в виду самого себя и гордо заявляет, что ныне римская «молодежь меня причисляет к своим лучшим избранникам», а голоса завистников с годами звучат все слабей. Более того, на него частенько «показывают пальцем прохожие» на улице, ведь он любим народом! Гораций признает, что всем этим, безусловно, обязан Мельпомене.