Гораций

Десятая сатира, завершающая первую книгу «Сатир», перекликается по своей тематике с четвертой сатирой. Гораций здесь вновь обрушивается на творчество римского сатирика Луцилия. В начале стихотворения критике подвергаются поэт и грамматик Валерий Катон, который готовил новое издание сатир Луцилия, и другой грамматик, имя которого не называется. Затем Гораций оправдывается, что ранее не только ругал творчество Луцилия за беспорядочность и грубость, но и хвалил его. Правда, хвалить Луцилия можно лишь «за едкую соль его шуток» и только. Поэт рассказывает, какими качествами должны обладать настоящие сатиры, и, дискутируя с воображаемым критиком, упрекает Луцилия за его небрежный язык с вкраплением греческих слов. Далее Гораций перечисляет своих ближайших собратьев по перу из кружка Мецената — это комедиограф Фунданий, трагик Поллион, эпический поэт Варий и идиллик Вергилий. «Я же сатиры пишу», — говорит поэт, и делает он это намного лучше, чем старые поэты. Затем Гораций вновь возвращается к Луцилию и отмечает, что «он — мутный источник», поскольку «больше ненужного в нем, чем того, что пригодно». Луцилий писал чересчур быстро и жестко, хотя, конечно, был «изящен и тонок». Если бы он жил в наше время, уверен поэт, ему бы пришлось вычеркнуть очень много лишнего из своих стихотворений, пытаясь добиться совершенства. Чтобы написать достойное произведение, нужно тщательно отделывать текст и писать не для толпы, а «для немногих», то есть для знатоков и представителей римской элиты. В конце сатиры Гораций перечисляет своих литературных врагов — это бездарные поэты и певцы Пантилий, Деметрий, Фанний и Тигеллий. Им он противопоставляет своих добрых друзей из кружка Мецената и покровителей из высшего общества, на похвалу которых он особенно надеется.

Вторая книга «Сатир», как уже говорилось выше, была закончена в 30 году до н. э. Она включает в себя восемь произведений, шесть из которых написаны в форме диалога. Автор поднимает практически те же темы, что и в первой книге «Сатир» (высмеивание нравов и пороков римского общества), однако меняет подход к изложению материала. Теперь он в основном говорит не от своего лица, а от лица других людей, используя при этом даже мифических персонажей.

Первая сатира представляет собой диалог между Горацием и Гаем Требатием Тестой, известным юристом, другом Цицерона и сторонником Октавиана. Тема диалога — сатирическая поэзия. В начале Гораций жалуется на несправедливые нападки многочисленных критиков на его сатиры, которые одни считают очень резкими, а другие, напротив, — очень слабыми. В ответ Требатий предлагает ему вообще прекратить писать стихи. Гораций возражает, поскольку без поэзии ему не спится. Тогда Требатий рекомендует поэту хорошее средство от бессонницы, а затем советует: «Но если писать ты охотник, / Лучше отважься ты подвиги Цезаря славить стихами». Гораций отвечает, что с радостью последовал бы совету Требатия, но «не чувствую силы к тому». Некстати докучать Октавиану своими стихами поэт тоже не хочет. Далее Гораций заявляет, что всегда и во всем брал пример с сатирика Луцилия, талант которого он ставит намного выше своего. Интересно, что ранее в четвертой и десятой сатирах первой книги поэт резко критиковал Луцилия, теперь же он его восхваляет. В итоге становится ясно, что Гораций готов отстаивать свое право критиковать общественные пороки и не собирается бросать сатирическую поэзию («Если угодно судьбе — я сатиры писать не отстану!»), невзирая на дружеские предупреждения Требатия. Более того, если «хорошей окажется песня — первый сам Цезарь похвалит!», уверен поэт.

Вторая сатира является монологом Горация, который передает своим друзьям поучения поселянина Офелла, известного своей умеренной жизнью и способностью довольствоваться немногим. Он выступает против чревоугодия и учит, что следует, по примеру предков, употреблять простую пищу и избегать роскошных яств, вредных для здоровья. Однако чрезмерная скупость в еде тоже недопустима. В связи с этим поэт дает очень простой совет: «Держись середины!» В конце сатиры Гораций рассказывает о переменчивой судьбе и в качестве примера рисует портрет Офелла. Некогда он владел своим собственным сельским имением, но в 41 году до н. э. оно было у него конфисковано и передано ветерану Умбрену. Офелл же превратился в простого арендатора земли, некогда бывшей в его владении, но не пал духом, так как привык довольствоваться малым и с твердой душой встречать удары враждебной судьбы.