Гораций

Если обедом меня, не подачкой, как прежде, прельщаешь,
                Что ж не такой же обед мне подают, как тебе?
Устриц себе ты берешь, упитанных в водах Лукрина,
                Я же ракушки сосу, рот обрезая себе;
Ты шампиньоны жуешь, а я свинухом угощаюсь,
                С камбалой возишься ты, я же лещами давлюсь;
Ты набиваешь живот золотистого голубя гузкой,
                Мне же сороку на стол, сдохшую в клетке, кладут.
Что ж это? Вместе с тобой без тебя я обедаю, Понтик?
                Вместо подачки — обед? Пусть! Но такой же, как твой[497]

.

Ему вторит и сатирик Ювенал, описывая званый обед у жадного патрона:

Глянь, какой длинный лангуст растянулся на блюде всей грудью!
Это несут «самому». Какой спаржей он всюду обложен!
Хвост-то каков у него! Презирает он всех приглашенных
При появленье своем на руках долговязого служки.
Ставят тебе — похоронный обед: на крошечном блюде
Маленький рак, а приправа к нему — яйца половинка.
«Сам»-то рыбу польет венафранским маслом, тебе же,
Жалкому, что подадут? Лишь бледный стебель капустный
С вонью лампадной: для вас, мол, годится и масло, какое
К Риму везет востроносый челнок камышовый миципсов,
Из-за которого здесь не моются с Боккаром в бане:
Тот, кто потрется им, тот и укуса змеи не боится.
Лишь для хозяина будет барвена из вод корсиканских
Или от тавроменийской скалы: при жадности глоток
Все уж опустошено, истощилось соседнее море,
Рынок обшарил ближайшие воды густыми сетями
До глубины, и расти не даем мы рыбе тирренской.
В кухню припасы идут из провинции: там добывают
То, что закупит Лена-ловец, а Аврелия сбудет.
Так и Виррону мурену везут преогромную прямо
Из сицилийских пучин: коли Австр не дает себе воли,
Временно сидя в пещере, и сушит замокшие крылья,
Смелые сети судов не боятся пролива Харибды.
Вам подадут лишь угря (это родственник змеям ползучим)
Или же рыбу из Тибра, всю в пятнах от холода, местных
Жительницу берегов, что жирела в пучине клоаки
И под Субурой самой проникала в подземные стоки[498]

.

После собственно обеда начиналась попойка (comissatio). Ее участники надевали на себя венки (на голову или шею), а также умащались благовониями. Затем выбирали главу попойки, который определял, сколько каждый должен выпить. Вино, которое подавали за столом, перед употреблением обязательно смешивали в большом сосуде с водой в определенной пропорции, о чем в одной из своих од сообщает Гораций:

                … Девять чаш или три с теплой смешав водой.
Тот, кто любит нечетных Муз,
                Тот, как буйный поэт, требует девять влить;
А тремя ограничиться
                Миролюбцам велят три неразлучные
Обнаженные Грации[499]

.