Горбачев и Ельцин как лидеры

В речи 11 февраля 1993 года Ельцин признал, что политика экономических реформ 1992 года сопровождалась «множеством ошибок»[278]. Но вместо того, чтобы занимать оборону по поводу своей личной ответственности, Ельцин переложил вину на законодательную власть: «…растущая напряженность в сфере государственной власти нанесла в прошлом году огромный ущерб, в том числе экономический. Сегодня это может просто взорвать страну, торпедировать любую, даже самую лучшую, программу действий»[279]. На следующей неделе он выразил недовольство по поводу недопустимости противостояния между законодательной и исполнительной ветвями власти, потребовав принятия новой конституции и проведения всенародного референдума[280].28 февраля его стратегия прояснилась. Он довел свою политическую риторику до крайности, определив выбор как бинарную оппозицию. Он обвинил Верховный Совет в попытке навязать «возврат к абсолютной власти Советов». Это резко контрастировало с «нормальным разделением властей [между исполнительной и законодательной ветвями], которое принято во всем мире». Результатом этого раскола стал политический паралич, грозивший «взрывом контрреволюции в стране <…>, который разрушил бы не только реформы и демократию, но и саму Россию». Его вывод был предсказуем, но он впервые заявил об этом публично: «Я больше не могу терпеть такое положение дел»[281].

Однако Ельцин не желал политической изоляции. В той же речи он призвал свою аудиторию – умеренное объединение промышленников «Гражданский союз» – присоединиться к нему в широкой центристской коалиции, которая позволила бы изолировать экстремистов[282]. Он вернулся к этой теме в телевизионном интервью 7 марта 1993 года[283]. Четыре дня спустя, на VIII Съезде народных депутатов, он настоял на том, что Россия должна быть президентской республикой, и предупредил, то перед съездом встанет выбор между консенсусом или конфронтацией – с теми он или с другими[284].

Ельцин, по-видимому, решил еще больше поляризовать ситуацию, демонизируя своих оппонентов и тем самым выставляя себя тем, кто примет необходимые меры для спасения страны от реакционной реставрации и неизбежного разрушения. В телевизионном обращении к российскому народу 20 марта он назвал Съезд народных депутатов пережитком бывшей большевистской, антинародной системы, которая сегодня вновь стремится вернуть себе утраченную власть над Россией. Он назвал прошедший VIII съезд генеральной репетицией мести бывшей партийной номенклатуры[285]. Более того, на съезде, по его словам, царила имперская идеология. Эти силы, если бы им было позволено управлять страной, разожгли бы вооруженные конфликты со всеми бывшими союзными республиками, навязали бы возвращение к гонке вооружений, рост военных расходов и глобальную конфронтацию со всем миром[286]. Возвращаясь к метафоре «из ада в рай», Ельцин изменил направление движения, предупредив, что если реваншисты вернутся к власти, «это будет падение в пропасть»[287]. Как избранный представитель всего народа и защитник благополучия России, объявил Ельцин, он подписывает указ о приостановлении полномочий парламента, о наделении президента чрезвычайными полномочиями по управлению, о назначении общенародного референдума о поддержке президента, съезда, социальной политики Ельцина и о назначении новых парламентских выборов. Ельцин снова пошел по плебисцитарному пути. 26 марта он говорил о том, что вверяет свою судьбу в руки самого справедливого и верховного судьи – народа[288].