Горбун

– Ее кто-нибудь охранял?

– Двое каких-то мужланов. Едва мы им крикнули, будто Лагардер убит на месте, они бросились наутек.

– Вы не запомнили их лица?

– Не смогли. Они были в карнавальных масках.

– А документы, где вы их отыскали?

Пейроль не успел ответить. В этот миг за индейским шатром со стороны сторожки мэтра Лё Бреана раздался душераздирающий протяжный стон. Чей-то предсмертный крик был до того жутким, что волосы Гонзаго встали дыбом.

– Может быть он прикончил одного из наших, – дрожа в коленях пробормотал Пейроль.

– Нет, – ответил принц. – Это он. Я узнал его голос.

В следующую секунду на Поляне Дианы появились пять темных фигур.

– Как зовут их главного? – спросил Гонзаго.

– Жанри, – ответил фактотум.

Жанри оказался широкоплечим высоким атлетом в чине гвардейского капрала.

– Дело сделано, – доложил он. – Нужны носилки и два носильщика. Его нужно убрать.

Услышав слова Жанри, находившиеся в вестибюле гуляки похолодели от ужаса. Ориоль так стучал зубами, что они могли сломаться.

– Ориоль! – позвал Гонзаго, – Монтобер!

Ни живые ни мертвые не вышли из комнаты в сад.

– Носилки понесете вы, – приказал Гонзаго и, поскольку они растерянно застыли на месте, цинично пояснил:

– Мы решились на убийство, потому, что оно выгодно всем.

Нужно было торопиться, пока регент ничего не заметил. Он, правда, обычно пользовался другими дверями, находившимися в противоположном конце коридора и выводившими на Фонтанный Двор. Но нельзя было поручиться, что кому-то из обитателей дворца не взбредет в голову выйти во Двор Радости.

Ориоль с душой, уходящей в пятки, и возмущенный Монтобер взялись за носилки и отправились вслед за Жанри в кусты.

– Черт побери! – обогнув палатку изумился капрал. – Мерзавец определенно был мертв и находился на этом месте. Неужели я ошибся? Неужели не здесь?

Ориоль и Монтобер в любой миг готовы были кинуться наутек. Монтобер, изнеженный капризный маменькин сынок, способный на мелкие пакости, даже подумать не мог о настоящем преступлении. Добродушного шалопая Ориоля от одного вида крови тянуло на рвоту. Именно этим двоим Гонзаго приказал вынести труп. Остальные стояли на стороже. Это были Таранн, Альбрет, Шуази, Жирон, словом, задействованы были все. Гонзаго намеревался таким образом заставить их молчать, ибо по закону они теперь все являлись соучастниками. Пойти на попятную означало потерять все и кроме того обратить против себя человека, способного на все.

Готье Жанри пожал плечами.

– Может быть, это произошло чуть подальше?

И, став на четвереньки, капрал принялся искать наощупь. Таким способом он полностью обошел сторожку. Ее дверь была заперта. Шагах в тридцати от места, где поиски велись поначалу, он наконец нашел.

– Вот он! – прошептал Жанри. – Давайте быстрее носилки.

– В конце концов, – рассуждал Монтобер, – мы не убийцы. Мы только убираем с места неживое тело.

Онемевший от ужаса и отвращения Ориоль помог Жанри уложить на носилки мертвеца, которого они нашли на крошечной лужайке между кустов.

– Еще тепленький! – заметил капрал. – Пошли!

Ориоль и Монтобер тронулись со своим зловещим грузом в сторону флигеля. Проходя мимо сторожки мэтра Лё Бреана, оба невольно вздрогнули, сзади им послышался шелест сухих листьев. Они готовы были поклясться, что за их спинами кто-то крадется. Так оно и было. За ними по пятам следовал неизвестно откуда объявившийся горбун. Он был очень бледен и, казалось, с трудом передвигает ноги. Тем не менее время от времени он хихикал своим пронзительным скрипучим смешком. Если бы не Гонзаго, горбуна наверное не впустили бы в здание.

– Вот как? Значит он все таки пришел? – обратился горбун к Гонзаго, указывая дрожащими пальцами на труп, который Жанри до того прикрыл брезентом. Гонзаго одобрительно шлепнул горбуна по плечу. Тот покачнулся и едва не упал.

– Малый, видать, изрядно выпил, – сказал Жирон.

Все вошли в коридор. К этому времени большую часть своего «черного легиона» Гонзаго уже отпустил по домам. Мэтр Лё Бреан не спрашивал имя человека, которого несли через его двери на носилках. Решив, что кто-то из гостей сильно перебрал, он проявил надлежащую в подобных случаях скромность.

Было четыре утра. Фонари недавно были погашены и еще коптили, распространяя запах топленого воска. Группа быстро рассыпалась в разные стороны. Гонзаго, в сопровождении Пейроля, отправился в свой дворец. Ориолю, Монтоберу и Жанри Пейроль велел сбросить тело в Сену. Они свернулись в улицу Пьера Леско. Здесь Ориолем и Монтобером овладел столь сильный страх, что они заплатили каждый по одной пистоле капралу Жанри и упросили его не бросать тело в реку, и тот великодушно согласился оставить труп на куче мусора. Он забрал свою брезентовую накидку, приказал бросить носилки в некотором отдалении, после чего все трое быстро разошлись по домам.

Вот почему когда пришло утро, мсьё барон де Барбаншуа, будучи совершенно не в курсе того, что произошло накануне, пробудился посреди сточной канавы на улице Пьера Леско в состоянии, которое нет нужды описывать. Он и был тем «трупом», который Ориоль и Монтобер вынесли через Двор Радости на носиках.