Гордая птичка Воробышек

  Это странно приятно и хорошо. И совершенно обезоруживающе. Я догадываюсь, что всему виной близкое присутствие Ирины и, возможно, сумятица Люкова в чувствах к девушке и желание что-то доказать. Но все равно ничего не могу с собой поделать, под звуки чудесной мелодии проигрывая своему телу. Не терпящему чужих прикосновений никогда, а сейчас отвечающему на близость парня прилившим к коже жаром. Закрываю глаза и оправдываю покорное молчание сегодняшним статусом подруги Ильи, которой положены прилюдные знаки внимания. Положены, а значит можно вот так стоять, воруя чужую ласку...

  Мне кажется или я чувствую губы на своем затылке?.. Но это только разгулявшееся воображение шалит с моим сердечком, не правда ли? Зачем Люкову вытворять подобное, да еще в присутствии Ирины?.. Нет, не может быть.

  И снова, уже смелее...

  Я распахиваю глаза, стремительно оборачиваюсь и впиваюсь в парня взглядом. Смотрю в невозмутимое лицо, растерянно поправляя волосы...

  - Люков, ты...

  - Да, Воробышек?

  - Ты сегодня совсем не похож на себя.

  - Правда? А ты напротив, птичка, очень похожа.

  - Такая же глупая и докучливая?

  - Такая же гордая и пугливая.

  Вот и весь диалог. Я не знаю, что сказать и вновь отворачиваюсь, спасаясь от омута темных полуприкрытых глаз. Благодарно встречаю со стихшей мелодией робко зажигающиеся огни драконьих гирлянд и вспыхнувшие алым светлячки китайских фонариков. Вместе со всеми одариваю аплодисментами хозяина вечера.

  Все хорошо. Все просто прекрасно. Держи лицо, Женька. Лучшего праздника, чем сегодняшний, и быть не может.

  Невидимый музыкант обнаруживается сидящим на циновке под ветвями белой ели. Маленький, неприметный человечек в национальном костюме с флейтой в руке. Темноволосый, остроглазый и молчаливый. Сразу вычисливший в толпе гостей Люкова и вонзивший в него жадный взгляд.

  - Это и есть Донг? - словно ничего не произошло, и руки парня не гуляли по моей коже, сбивая дыхание и будоража кровь, спрашиваю я, и вместе с другими гостями с любопытством смотрю на немолодого китайца.

  Длинная хлопковая рубаха, шитый позолоченной медной нитью, подпоясанный шелковым кушаком, черный халат-безрукавка, широкие, перетянутые на икрах шнуром, светлые штаны, красные мокасины. На голове - смешная шапчонка, с темным кантом и загнутыми кверху полями. Сумка-конверт на плече. На повара Большого Босса мужчина совсем не похож, скорее на персонаж неизвестной мне театральной постановки, и все встречают его появление дружными удивленными возгласами.

  - Да, - на миг задерживается с ответом Люков, разделяя пристальный взгляд незнакомца. - Это он.

  - Твой отец сказал, что вы были близки. Донг твой друг?

  - Друг? - задумывается парень. - Ну, можно и так сказать, птичка. Хотя мне всегда хотелось думать, что немногим больше. А оказалось...

  - Что?

  - Ничего. Оказалось пальцы Босса способны опустить монету в любой карман и, если нужно, сторговавшись, купить даже дружбу.

  - Не понимаю...

  - Тебе и не надо, Воробышек. В этой правде мало интересного.

  - И все же, - настаиваю я, понимая, что касаюсь сейчас чего-то глубоко личного, затаенного, не имея на то права. Но смолчать не могу.

  Люков тупит взгляд, затем излишне резко вскидывает голову, устало разводит плечи. Говорит неохотно и бесцветно, словно о вчерашней, канувшей в лету, ничем не приметной погоде.

   - Он платил Донгу за то, чтобы живя в своре собак, от одной из них я мог получать хоть немного тепла. Вот и все. Это жалко и не интересно, и давно в прошлом. Забудь, птичка. С тех пор я научился жить, не впуская никого в свою душу.

  Илья говорит непонятные вещи, неприятные и болезненные для него. Я это вижу, несмотря на все его показное равнодушие и мнимую браваду. И неправильные, от которых невозможно просто уйти в сторону. Толпа гостей вместе с хозяином окружает сверкающую ель, отрезает от нас вставшего на ноги китайца, и я спрашиваю парня, улучив момент нашей с ним уединенности:

  - А ты получал, Илья?.. Пусть твой отец платил, но ты чувствовал от Донга тепло? Настоящее? То, что греет сердце?

  Люков как-то странно смотрит на меня: пристально, хмуро. Растерянно скользит ладонью по волосам, отведя взгляд. Я не хочу излишне вторгаться в его душу, я знаю, как это больно, но ответ парня услышать мне кажется крайне важным. Не для меня. Для него. И он все-таки отвечает:

  - Да.

  А я облегченно выдыхаю, не заметив, что затаила дыхание:

  - Значит, деньги тут ни при чем, Илья, не думай о друге плохо. Он привязан к тебе, это сразу видно: сердечное тепло за деньги не купишь. И, кажется, очень соскучился. Для человека материально заинтересованного, его взгляд очень искренен и полон тоски. Так умеют смотреть только близкие люди.

  Похоже, после бегства из рук Люкова, парень не намерен больше касаться меня, и я делаю к нему шаг сама. Беру в руки мужскую ладонь и некрепко сжимаю, желая разделить с ним настроение.

  - Пойдем, Илья, - говорю, увлекая его за собой к шумным гостям. - Смотри, твой друг Донг уже приступил к гаданиям. Роман Сергеевич обещал, что будет интересно.