Гордая птичка Воробышек

  - Нет. Но рук убирать не стану, Донг, нравится тебе это или нет.

  Я едва ли понимаю о чем речь (обо мне или показалось?), а китаец уже смеется. Щурит глазки-щелочки, всплескивает себя довольно ладошками по пухлым бокам.

  - Гляди ты! Неужто со мной говорит мужчина, а не желторотый обидчивый птенец?

  - Да, как видишь, оперился.

  - Простил ли?

  Пауза молчания почти звенящая. Вязкая и волнующая, вибрирующая на волнах сдерживаемых чувств в особом вакууме тишины, вобравшем нас троих. Когда проходит минута и мне уже кажется, что вопрос китайца так и останется без ответа, с губ Люкова все же срывается:

  - Не уверен.

  - Пусть так, - соглашается с его выбором Донг. Подняв подбородок, протягивает к парню небольшую натруженную ладошку в желании получить его апельсинового дракона.

  - Достань! - шагнув навстречу, почему-то обращается ко мне, и я послушно извлекаю из фигурки аккуратное печеньице. Разломив, достаю ленточку и передаю китайцу. - Ешь! - следует немедленное указание. - А свое ему отдай.

  - Но ведь... так, наверно, нельзя?

  Я хорошо запомнила действия китайца в отношении чужих предсказаний и пытаюсь возразить, не понимая тайного умысла такого обмена, но мужчина настаивает.

  - Илья? - оборачиваюсь к Люкову за помощью, однако натыкаюсь на взгляд, озадаченный не меньше моего, удивленный и растерянный одновременно.

  - Трусишь, красавица? А на вид такая смелая, - улыбается Донг. - Что ж, это всего лишь игра, - разводит руки в стороны, - поступай, как хочешь.

  И я решаюсь - игра, так игра. Вручаю Люкову свое печенье, а его - уверенно сую за щеку. Проглотив лакомство, не успеваю даже ахнуть, как обе бумажки облачком пыли распадаются в пальцах китайца.

  - Циркачей сегодня здесь, как баб с пирожками на рынке в базарный день, - ворчит не зло парень. - Кончай с этими трехгрошовыми фокусами, Донг. Не впечатляет.

  - Помнится, когда-то своими фокусами мне удавалось вырвать улыбку у одного молчаливого мальчишки, - грустно фыркает мужчина. - Тогда они не казались ему такими уж дешевыми.

  - Тогда я обходился малым. Появляющийся за ухом юань и твои исчезающие пальцы казались мне верхом таинства.

  - Я помню.

  - Вот и у меня память не такая уж короткая. Так что с предсказанием, Донг, озвучишь? Или звезды вдруг замолчали?

  - Звездам всегда есть, что сказать, даже такому неблагодарному щенку, как ты. Услышал бы.

  - И что они сегодня говорят?

  - Что руку в его пасть совать опасно. Но это говорит тебе твой старый друг Донг, а звезды... - Китаец задумывается. - Звезды хотят, чтобы вчерашний щенок понял: та, что приходит с рассветом и говорит с солнцем, остается до заката, но исчезает вспышкой с грозой набежавших туч. Украшение человека - мудрость, украшение мудрости - спокойствие, украшение спокойствия - сила и отвага. Ну, а украшение отваги - мягкость. Помни: тот, кто мягко ступает, далеко продвинется на своем пути.

  - Ну, а ты, рассветная, знай, - обращается китаец ко мне, подавшись вперед, - каждому причитается столько счастья, сколько он сам в силах подарить. Тот, кто не ждет благодарности, никогда не будет разочарован. Одаришь - получишь в стократ больше, и тени за спиной исчезнут навсегда.

  Тени. Проклятые тени. Я сегодня почти забыла о них, а ведь, наверняка, где-то там Михаил уже сообщил Игорю, что встретил меня. И где встретил, тоже сообщил. И о мнимом замужестве упомянул...

  Донг замолкает, а я не знаю, что сказать, глядя в черные зрачки. Перед глазами вдруг встает ненавистное лицо моего мучителя - всего на мгновение, но так ясно: бритая налысо голова с татуировкой над виском, стальной взгляд из-под тяжелых бровей, обещающий отыскать, где бы я ни была, поигрывающая на узких губах уверенная ухмылка... Парень словно воочию появляется в гостиной, и я, прикрыв ладонью лицо, отшатываюсь назад. От него, от Люкова, от Донга, не сумев сдержать испуганного вскрика.

  - Что с тобой, Воробышек? - знакомые руки тут же находят меня и возвращают к Илье. Поворачивают к парню лицом. Господи, если бы я только могла прижаться щекой к его горячей груди - крепкой, надежной, - я бы, наверное, забыла обо всем. А так... снова думаю черт знает о чем. - Испугалась предсказания? Так это все ерунда.

  Я поднимаю глаза и встречаю темный взгляд. Колючий для всех, но такой успокаивающий для меня.

  - Нет, Илья, извини, - пробую улыбнуться. - Просто... устала, наверно, да и вспомнилось некстати кое-что. Спасибо вам, Донг, - поворачиваюсь к задумчиво взирающему на меня мужчине в искренней благодарности, радуясь, что так быстро взяла себя в руки. - Замечательное предсказание. Это было незабываемо!

  Не знаю, поверил ли Люков внезапной перемене моего настроения, но он не спешит отвести внимание. Всматривается напряженно в лицо, даже когда позади раздается голос его отца, нахваливающий вклад Донга во всеобщее веселье, радушно приглашающий гостей пройти к свежеубранному столу, чтобы продолжить праздник.

  - Не пугай меня, Воробышек, - очень серьезно говорит, заставив сердце трусливо съежиться, а уста онеметь от таких неожиданных слов. - Хочешь чего-нибудь выпить? Ты побледнела, и мне это не нравится.