Гордая птичка Воробышек

  Ну вот, началось. Похоже, мой удел, если и не вставать все время между Ильей и его девицами, то уж точно находиться рядом. Сказанное девушкой слишком интимно и лично, не для чужих ушей, и я, вспыхнув румянцем, отворачиваюсь к манежу. Натянув пониже шапку, чтобы не слышать продолжения разговора, возвращаюсь к ограде и впиваюсь в дерево пальцами. Под внимательным взглядом отца Ильи привычно прямлю спину. Довольно с меня вчерашнего вечера и брошенной в лицо перчатки Нарьяловой, второй битвы за внимание Люкова я не вынесу.

  Но Илья, как всегда, все решает сам. Без тени эмоций, как всегда холодно и отстраненно он говорит, достаточно внятно, чтобы я расслышала, а девица, продолжающая что-то ему щебетать, тут же умолкла:

  - Я не один, если ты не заметила. Дань вежливости никто не отменял. Или правила в этом доме за время моего отсутствия изменились?

  Я оглядываюсь и ловлю на себе внимательный взгляд голубых глаз. Очень красивых, оценивающих, и совсем недобрых.

  - Почему же. Вовсе нет, Илья, - не теряется девушка, вновь раздвигая пухлые губы в уверенной улыбке. А я понимаю, что оценку знаком качества не прошла. Она достает из кармана шубки пачку сигарет, щелкает зажигалкой. Глубоко затянувшись, многозначительно выдерживает паузу. - Я просто не заметила, что ты не один. Вижу, сегодня ты изменил себе и решил показать Черехинский Дисней-Лэнд чьей-то младшей сестренке?.. Нет? - удивляется, не получив ответа. - Ах да! Наслышана-наслышана: у тебя появилась подружка! Так, значит, это она, да? Хороша. Особенно очёчки. Бедненькая! Должно быть, Большой Босс в восторге.

  - Ирка, пасть закрой, если не хочешь остаться без зубов.

  Девица вскидывает тонкую бровь, как будто не верит услышанному, и вдруг смеется в небо, выпуская сквозь фарфоровые зубки рваные струйки дыма.

  - Стало быть "Ирка"? Ну, хоть что-то. Прямо как в старые добрые времена! А то ни тебе привет, ни тебе дружеских объятий. Впрочем, не меняешься ты, Илюша. Все такой же черствый невежливый мальчишка.

  Ирка. Ирина. Девушка-кукла, которая взбесится, если узнает, что я с Ильей, вспоминаю я слова Якова, оброненные парнем в машине. Я тоже способна оценивать людей, особенно, когда их чувства и мысли невольно обнажаются, показавшись на миг из-под привычной кожуры самоконтроля, поддавшись эмоциональному всплеску, и догадываюсь, что она чувствует.

   Она красива, очень, и знает это. Она привыкла быть первой, и ей непонятен выбор Ильи. Я так и чувствую раздирающие ее душу противоречия, при взгляде на меня, - на ничем не приметную девчонку. Но почему? Кто она ему, чтобы так оценивать меня? Не просто ведь знакомая или подруга, нет, здесь что-то другое. Наверняка, бывшая пассия. А может даже, любимая девушка, - слишком собственнический и жадный у нее взгляд, ползущий по парню (так смотрит человек истосковавшийся и обиженный), а на Люкова я смотреть не хочу. Я вдруг вспоминаю темноволосую Марго и наш с ней неприятный разговор, состоявшийся в клубе "Бампер и Ко" в ту ночь, когда Илья впустил меня в свой дом с температурой. Мое сумасшедшее заявление о том, что Люков от меня без ума, сказанное не иначе, как в лихорадочном бреду, и возражение девушки на мои слова: "Это не ты. Не такая, как ты. Когда ты увидишь ту, кто была для него всем, сама поймешь, для каких..."

  "Возможно ли, что речь шла об этой самой Ирине? - задаю я себе вопрос, гляжу на томно курящую фигуру, запахнутую в дорогой мех, многозначительно покусывающую полные губы, и тут же нехотя отвечаю на него, признавая правоту пирсинговой брюнетки. - Да, возможно. Такие яркие девушки, как стоящая передо мной пепельная блондинка, способны надолго оставить после себя след в сердцах парней".

  И почему-то от этой мысли мне становится грустно и непонятно: зачем я здесь?

  Я все еще смотрю на девушку, как вдруг что-то сильное и требовательное бодает меня в затылок. И сразу же за этим в бубон, сбив шапку на очки. Как будто мало мне дурацких ситуаций!

  - Ой! - вскрикиваю от неожиданности, оборачиваюсь и оказываюсь нос к носу с мордой темной лошадки, подошедшей вплотную к ограде и косящей на меня из-под короткой челки черным блестящим глазом. - Ой! Ты кто?

  Я знаю, что говорю глупость, но чувствую, что с этим животным надо либо по-человечьи, либо никак.

  - Не бойся, Воробышек, - почти сразу же оказывается за моей спиной Люков (и когда только подошел?) и кладет руку мне на плечо. - Это жеребенок. Скорее всего, подросший сын вон той серой лошадки, что ходит по кругу. Видишь, какой серебристой изморосью отливает его грива? Наверное, выскочил вслед за матерью, - они в годичном возрасте все норовистые и любознательные. Ты ему любопытна. Ну, дай же тебя погладить, пострел! - строго и вместе с тем ласково произносит парень и проводит рукой у конька за ухом, хлопает осторожно по шее, когда тот не отстраняется. - Какой хороший и бесстрашный нам жеребенок попался, птичка. Жаль, нечем угостить мальца.

  - Вот. Возьми, Женя. Думаю, Сантьяго понравится.

  Отец Ильи подходит и становится рядом. Достает из кармана твердый белый кубик и вкладывает в мою руку.