Гордость и Предубеждение

Обитатели пасторского дома по достоинству оценили манеры полковника Фицуильяма, и все дамы пришли к заключению, что его присутствие должно значительно увеличить удовольствие от встреч в Розингсе. Однако пришлось ждать несколько дней, прежде чем они получили оттуда приглашение – пока в доме были гости, в них не особенно нуждались, – и только на Пасху, почти через неделю после приезда джентльменов, они были удостоены внимания, и, на выходе из церкви, их просто попросили быть там вечером. За последнюю неделю им очень редко доводилось видеть леди Кэтрин и ее дочь. Полковник Фицуильям за это время не раз посещал пасторский дом, а вот мистера Дарси они встретили только в церкви.

Приглашение, без сомнения, было принято, и в назначенный час они присоединились к компании в гостиной леди Кэтрин. Ее светлость приняла их любезно, но было видно, что они ни в коем случае не были так желанны как еще недавно, когда некем было заполнить карточные столы; и в самом деле, она была почти полностью поглощена общением со своими племянниками, беседуя с ними, особенно с Дарси, гораздо больше, чем с остальными присутствующими в комнате.

Полковник Фицуильям, казалось, был очень рад их видеть – в Розингсе разнообразие, вносимое появлением любых гостей, всегда доставляло ему радость. К тому же ему очень глянулась симпатичная подруга миссис Коллинз. Теперь он подсел к ней и стал увлекательно рассказывать о Кенте и Хартфордшире, о путешествиях и повседневной жизни дома, о новых книгах и музыке, и Элизабет почувствовала, что никогда ей и вполовину не было столь приятно в этой комнате. Их беседа протекала столь оживленно, что привлекла внимание как самой леди Кэтрин, так и мистера Дарси. Его заинтересованный взгляд постоянно обращался к ним так, что и ее светлость через некоторое время разделила его любопытство, которое она, в отличие от него, скрывать не подумала и без стеснения громко спросила:

– О чем ты там рассказываешь, Фицуильям? О чем вы беседуете? Что ты говоришь мисс Беннет? Позволь и мне услышать все это.

– Мы говорим о музыке, мадам, – сказал он, когда уже не мог более уклоняться от ответа.

– О музыке! Тогда, прошу вас, говорите громче. Музыка доставляет мне огромное наслаждение. Разговор не может обойтись без меня, если вы говорите о музыке. Полагаю, в Англии найдется не много людей, которые получали бы такое огромное удовольствие от музыки, как я, или обладали бы более утонченным природным вкусом. Если бы мне когда-либо довелось учиться, я бы стала выдающимся музыкантом. И Энн преуспела бы не меньше, если бы ее здоровье позволило ей брать уроки. Я уверена, что она достигла бы немалых успехов. Как поживает Джорджиана, Дарси?

Мистер Дарси с заметной нежностью отозвался об успехах своей сестры.

– Я очень рада слышать такой прекрасный отзыв о ней, – сказала леди Кэтрин, – и, пожалуйста, передай ей от меня, что она не сможет добиться успеха, если не будет много упражняться.

– Уверяю вас, мадам, – ответил он, – что в таком совете она не нуждается. Она делает это постоянно.

– Тем лучше. Упражнений не бывает слишком много; когда я в следующий раз напишу ей, я попрошу ее ни в коем случае не пренебрегать ими. Мне часто приходится говорить молодым девушкам, что без постоянной практики невозможно достичь совершенства в музыке. Я несколько раз говорила мисс Беннет, что она никогда не будет играть по-настоящему хорошо, если не будет больше упражняться; и хотя у миссис Коллинз нет своего инструмента, мисс Беннет, как я не раз повторяла, может каждый день приходить в Розингс и играть на фортепиано в комнате миссис Дженкинсон. В той части дома она никого не побеспокоит.

Мистер Дарси, казалось, несколько устыдился бестактности своей тети и не стал продолжать разговор.

Когда время, отведенное для кофе, закончилось, полковник Фицуильям напомнил Элизабет об обещании поиграть для него, и ей пришлось направиться прямо к инструменту. Он подвинул ей стул. Леди Кэтрин прослушала половину песни, а затем возобновила, как ни в чем ни бывало, беседу со своим другим племянником, и продолжала говорить до тех пор, пока тот не отошел от нее и, как бы без особой цели, неспешно направился к фортепиано, расположившись при этом так, чтобы иметь возможность видеть лицо прекрасной исполнительницы. Элизабет заметила его маневры и при первой же удобной паузе, обратившись к нему, с лукавой улыбкой сказала:

– Вы хотите привести меня в смущение, мистер Дарси, устроившись там, чтобы послушать мои упражнения? Но меня это не выведет из равновесия, хотя ваша сестра и играет лучше. Во мне живет упрямство, которое никогда не позволяет мне испытывать беспокойство по воле других. Моя решительность только возрастает при каждой попытке вывести меня из равновесия.