Горе невинным

– Позвольте мне для начала сказать так: когда я оказался у вас впервые, меня удивила ваша реакция на мои слова, когда вы услышали от меня, что я могу очистить от обвинения имя Джеко. Теперь я понимаю вас. Но самое глубокое впечатление на меня произвели слова, сказанные этой девушкой, – он посмотрел на Эстер, – когда она выпускала меня из дома. Она сказала мне, что теперь значение имеет не справедливость, а участь невинных. В последнем переводе Книги Иова сказано так: пытка невинных[17]. И в результате принесенной мной новости все вы были повергнуты в страдание. Невинным не положено страдать, они не должны страдать, и чтобы положить конец страданиям невинных, я пришел сюда – сказать то, что обязан сказать.

Он сделал недолгую паузу, однако никто не проронил ни звука, и Артур Калгари спокойным педантичным тоном продолжил:

– Впервые явившись в ваш дом, я принес вам отнюдь не великую радость, на что я, собственно, и надеялся. Все вы признали вину Джеко. Все вы, если позволительно так сказать, были удовлетворены ею. Это было наилучшее из возможных решений убийства миссис Эрджайл.

– Не слишком ли резко сказано? – спросил Лео.

– Нет, – возразил Калгари, – это правда. Джеко в роли преступника удовлетворял всех вас, поскольку ни о каком стороннем убийце не могло быть и речи, и в отношении Джеко вы могли найти необходимые оправдания. Он был неудачником, умственным инвалидом, не отвечающим за свои действия, проблемным парнем, потенциальным преступником! Такими словами все мы благополучно оправдываем вину. Вы, мистер Эрджайл, сказали, что не вините его. Вы сказали, что павшая от его рук мать, его жертва, не стала бы винить его. Осудила его лишь одна личность. – Он посмотрел на Кирстен Линдстрём. – Вы обвинили его. Вы просто и ясно назвали его безнравственным человеком. Воспользовались именно этим словом. «Джеко был безнравственным человеком» – так вы сказали.

– Возможно, – сказала Кирстен Линдстрём. – Быть может… да, быть может, я так и сказала. Это было правдой.

– Да, это было правдой. Он действительно был безнравственным. Если б он не был таким, ничего плохого не произошло бы. Тем не менее вы хорошо знаете, – продолжил Калгари, – что мое свидетельство освободило его от подозрений в совершении реального преступления.

– Свидетельства не всегда надежны, – ответила Кирстен. – У вас было сотрясение мозга. А я прекрасно знаю, что в таких случаях бывает с людьми. Воспоминания их становятся нечеткими… неопределенными…

– Значит, вы по-прежнему придерживаетесь этого варианта? – спросил Артур. – Вы считаете, что Джеко и в самом деле совершил это преступление, однако сумел каким-то образом сфабриковать себе алиби? Правильно?

– Я не знаю подробностей. Да, что-нибудь в этом роде. Я и сейчас скажу, что он это сделал. Все страдания, обрушившиеся на нас, и эти смерти – да, эти ужасные смерти, – все это его работа. Все дело рук Джеко!

– Но, Кирстен, ты всегда была предана Джеко!.. – воскликнула Эстер.

– Быть может, – проговорила мисс Линдстрём, – вполне возможно. Но я по-прежнему скажу, что он был негодяем.

– В этом, я думаю, вы правы, – сказал Калгари, – но ошибаетесь в другом. Было у меня сотрясение или нет, но память моя абсолютно чиста. В тот вечер, когда была убита миссис Эрджайл, я подвозил Джеко в установленное время. Не существует такой возможности – повторяю эти слова еще раз с полной уверенностью – не существует такой возможности, чтобы Джеко в этот вечер убил свою приемную мать. У него надежное алиби.

Лео нетерпеливо шевельнулся.

– Вы полагаете, что я повторяю и повторяю одно и то же? – продолжил Калгари. – Это не совсем так. Следует учесть и другие моменты. Одним из них является утверждение, услышанное мной от суперинтенданта Хьюиша, что Джеко держался очень нагло и самоуверенно в отношении этого алиби. Из него постоянно выскакивало, как заученное, время, место и все прочее, – как если б он заранее вызубрил все это наизусть. Это вполне согласовывается с тем, что я узнал о нем от доктора Макмастера, имевшего весьма большой опыт знакомства с погранично преступными типами. Он сказал, что удивлен скорее не тем, что Джеко носил в своем сердце семя убийства, но тем, что он в итоге осуществил его. Он сказал, что ожидал бы от него такое убийство, когда Джеко уговорил кого-нибудь другого совершить за него преступление. Итак, в итоге я спросил себя: знал ли Джеко о том, что этим вечером произойдет преступление? Знал ли он, что ему понадобится алиби, и потому заранее постарался обзавестись таковым? В таком случае миссис Эрджайл убил кто-то другой, – однако Джеко знал о том, что ее ждет смерть, и можно справедливо сказать, что вдохновителем убийства являлся именно он. – Артур повернулся к Кирстен Линдстрём. – И вы ощущаете это, разве не так? Вы по-прежнему чувствуете это или хотите чувствовать. Вы считаете, что это Джеко убил ее, а не вы… Вы считаете, что сделали это по его приказу и под его влиянием. И потому хотите, чтобы вся вина была возложена на него!