Горе-волшебник

Потом я заметил, что на письменном столе возле окна стоит большой поднос с едой. Я, конечно, голодный был, но даже я не смог бы съесть столько за раз. Тут было и холодное мясо с хлебом и сыром, и фрукты, и печенье. Попробовав всего понемногу, я наелся. А на подносе еще оставалось больше половины. Ну ничего, еще не вечер.

Может, и не вечер, а спать очень даже охото! Все равно Норвус сказал, что зайдет ко мне только завтра утром. А значит, у меня еще уйма времени. Но я так сильно устал, а кровать казалась такой удобной, что я завалился в нее прямо в башмаках. Видела бы меня сейчас бабуля… Но она меня, к счастью, не видела.

Проснулся я, когда уже стемнело. Я бы и дальше дрых, но меня разбудило какое-то чавканье. Кто-то очень громко чавкал, очень-очень громко чавкал. Оладка перепеченная! Кто-то чавкал в моей комнате!

Я вскочил. Хорошо хоть, возле окна был фонарь, а так бы я вообще ничего не разглядел. И уж точно не заметил бы большущую белую жирную крысу, которая за обе щеки уплетала мой ужин. На меня крыса даже не посмотрела: как ела, так и продолжила есть. Мою еду!

Я очень хотел схватить эту белую нахалку за хвост и выбросить в окно. Но она была такая огромная, так что… мало ли чего.

А крыса уже доедала мясо и сыр, а потом громко рыгнула и завалилась на спину, поглаживая себя лапой по набитому брюху.

— Ну? Чего уставился? — спросила крыса таким голосом, каким наш конюх обычно с перепоя говорил. — Я кого спрашиваю?

— Э… Меня?

— А ты видишь здесь еще кого-нибудь?

— Э… Нет…

Я аж прям застыл — никогда не видел раньше говорящих животных. Да я даже не слышал, что такие бывают!

— Чего уставился? — повторил крыс, ковыряя когтем в зубах.

— Э… ничего.

— Так не стой столбом и садись уже.

— Куда?

Крыс хлопнул себя по лбу и сплюнул на поднос.

— И как сюда только таких дурней берут? На стул садись. Слышь, парниша, ты вообще кто такой будешь? Запах у тебя знакомый.

Я с ногами забрался на стул и ответил:

— Марвус я. Внук Верховного волшебника Корвиуса.

— А. Стало быть, ты его сынок. То-то пахнешь так знакомо.

— А?

— Не, парниша, ты точно детеныш Зариса? Что-то ты не больно соображаешь. Твой батя пошустрее был.

— Отец? — аж подпрыгнул я. — Ты его знал?

— А то! — хмыкнул крыс. — Мы с ним знаешь какие дружбаны были!

— Быть того не может! — возмутился я. — Крысы столько не живут!

Он аж поперхнулся, когда мой хлеб дожевывал. А нечего чужое есть!

— Ты, парниша, слишком много на себя берешь, — прищурился крыс. — Был бы твой батя тут, он бы тебе по мордасам за такое надавал. Чтоб ты знал, перед тобой сейчас его самый лучший друг.

Ага, так я и поверил. Отца я почти не помнил, но чтоб у него в друзьях говорящая крыса водилась… Не, деда мне про него другое рассказывал. Отец был серьезным, умным, способным, ответственным. В общем, я, наверно, в маму пошел.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Руфусом меня кличут, — ответил крыс и расхохотался. — Те, кто видят. Только таких мало.

— То есть?

— То есть, ты совсем дурак. Парниша, ты что, совсем не понял? Меня мало кто видеть мо…

— Это я понял. А ко мне ты зачем пришел?

— К тебе? Дурень ты. Зачем ты мне сдался? — хмыкнул Руфус и перебрался на краешек стола поближе ко мне и принюхался. — Слышь, парниша, а ты часом не выродок? Что-то сил волшебных я у тебя почти не чую.

— Ну, выродок. И что с того?

— Выродок, говоришь. Странно, — крыс повернул голову к окну и уставился на фонарь. — Странно. Очень странно.

— Что странного то?

— Ну ладно, парниша! — Руфус встал, а потом спрыгнул на пол. Да так ловко, что я удивился. А ведь только что на неповоротливого поросенка похож был. — Свидимся еще. Бывай, парниша!

Я даже не понял, когда он ушел. Он просто исчез! И что это вообще было? Я еще сплю? Ай! Больно! Не, не сплю.

Эй! А кто фонарь погасил? Ничего ж не видно!

Я встал и выглянул в окно: ни один фонарь не горел. Ну и ладно. Может, тут у них так и надо.

ГЛАВА 3

Я даже не сразу понял от чего проснулся. То ли в дверь кто стучит, то ли мышь скребется. Я потянулся, зевнул и сполз с кровати. Странно, дома я так ни разу не высыпался. Может, это потому что кровать не такая огроменная, да и над ней нет того тяжеленного балдахина. А ведь я даже и не вспомнил, что мне нужен портрет мамы с отцом — я и так сразу заснул. Я его еще из сумки не вытащил, или куда там мне его положили? Может, встать и посмотреть? Нет, я лучше еще посплю, раз тут так хорошо спится. Я перевернулся на другой бок и почти сразу же заснул. Но ненадолго.

Нет, все-таки кто-то стучит. Если бы моя бабуля увидела во что я был одет, когда открывал дверь, она бы мне уши надрала. Хорошо, что ее здесь не было. Поэтому я подтянул сползающие спальные штаны, почесал голое пузо и толкнул дверь.

— З-здравствуй, Марвус.

Оладка перепеченная! Чтобы посмотреть в глаза тому, кто говорил, я задрал голову так, что аж шея заболела. Ого какой высоченный! А он точно школяр? Ну, вроде лет нам одинаково. Да уж, наверное, его тут часто дразнят. Еще бы! Длинный, худющий, белобрысый, все лицо в рыжих веснушках. О! Еще и очкарик!

— И тебе привет, — зевнул я, но рот все-таки прикрыл. — Ты кто?