Горечь и сладость любви

«Если уж ты влипла по самые уши, – ехидно заметил он, – то следует подумать о желудке любимого мужчины, через который, как известно, лежит путь к сердцу».

«Не ври!» – мысленно ответила ему Вера.

«Что значит не ври, – обиделся здравый смысл, – и вообще, как ты со мной разговариваешь?»

«Как хочу, так и разговариваю», – Вера показала ему язык, опять же мысленно.

«Фи!» – скорчил ей в ответ презрительную рожицу здравый смысл.

«Вот и помолчи! – велела ему Вера. – Нашёл время поучать. К тому же речь в цитате, которую ты мне привёл, вовсе не шла о сердце любимого мужчины».

«Вот как?» – сделал он вид, что удивился.

«Конечно, не знаю, кому пришло в голову к месту и не к месту повторять высказывание Наполеона».

«Скажите, пожалуйста, Наполеона», – сощурился здравый смысл.

«А вот и скажу! Бонапарту дела не было до чьих-то там любимых мужчин. У него на уме были солдаты. Поэтому дословно: «Путь к сердцу солдата лежит через желудок!»

«А то я этого не знал!» – фыркнул здравый смысл.

«Так ты же!» – возмущённо начала Вера.

«Это я тебя проверял», – хмыкнул здравый смысл и спрятался.

Вера взмахнула в негодовании рукой и только тут сообразила, что разговаривает сама с собой.

Верно говорят, что женщины от любви глупеют.

«А ещё некоторые философы прошлого замечали, что они и так не блещут умом», – донеслось откуда-то из глубины. Ох уж этот неуёмный голос здравого смысла.

Вере вспомнилось, как герой какого-то мультика, рассердившись на свой живот, сказал: «Побить бы тебя, да самому больно».

Она испытывала те же самые проблемы со своим здравым смыслом, любившим поучать её к месту и не к месту.

Хорошо, что ещё, пререкаясь с ним, она успевала и дела делать, так что к тому времени, когда на кухне появился Эдуард, она и умылась, и причесалась, и завтрак приготовила.

– Как вкусно пахнет! – он втянул воздух носом, – что за деликатесы ты готовишь? – Он подошёл и чмокнул её в щёку.

– Боюсь разочаровать тебя, – проговорила она, нехотя освобождаясь от его объятий, – но это обыкновенная яичница из яиц, колбасы и лука.

– Она необыкновенная! – возразил он на полном серьёзе.

– Это ещё почему? – удивилась Вера.

– Потому что её готовила необыкновенная девушка.

Вера довольно рассмеялась, но всё-таки разжала его руки и серьёзно проговорила:

– Она и впрямь станет необыкновенной, если ты будешь мешать мне.

– Это ещё почему?

– Потому что она сгорит, – усмехнулась Вера.

– Ухожу, ухожу! – он поднял руки вверх, как бы сдаваясь на милость победителя. – Я не люблю сгоревшую яичницу.

– А кто её любит? – пожала плечами Вера.

– В мире бывают всякие извращенцы, – напыщенно ответил Эдуард.

Вера замахнулась на него полотенцем, сделав вид, что хочет шлёпнуть.

– Ухожу, ухожу, – повторил он, ловко отскакивая от неё к двери.

– Иди приведи себя в порядок. Через несколько минут всё будет готово.

Счастливая Вера тем временем подумала: «У меня такое впечатление, что я знаю его сто лет, что мы каждую ночь спим в одной постели и каждое утро завтракаем вместе. Так бывает у всех или только у нас с Эдиком?»

Вера невольно вспомнила своих бывших. Ни с кем из них ничего подобного у неё не было.

Но тут стоит признать, что никто из мужчин не оставался на ночь в её квартире и она сама ни у кого из них не ночевала. Свидания были непродолжительными, всего несколько часов даже в выходные. И никого из них она всерьёз не воспринимала как любимого человека.

А с Андреем у них до постели и не дошло. Наверное, потому что Данилов – очень правильный человек и хотел, чтобы всё у них сложилось по-старинному, чинно и благородно, как говорил в одном из фильмов Георгий Вицин, игравший там отца часто выходящей замуж дочери. Хотя, может, виноват в их несостоявшемся романе с Даниловым вовсе не Андрей, а она сама. Он хотел, чтобы всё было красиво, а она хотела, чтобы было как у всех, и в то же время считала его пресным и жаловалась на недостаток романтики в их отношениях. А Эдуарду удалось дать ей всё и сразу. О том, что будет дальше, Вере думать не хотелось.

Она закончила раскладывать еду на тарелки и заваривала чай, когда он возник в проёме кухонной двери. «Даже к завтраку Эду удаётся прийти ни минутой раньше, ни минутой позже, а как раз вовремя», – подумала довольно Вера.

После завтрака, несмотря на протесты Веры, Эдуард помог ей убраться на кухне, а потом, вытирая руки, спросил:

– Насколько я понимаю, ты сегодня свободна?

– Как птица! – широко развела она руки.

– Вот и отлично!

– А ты?

– Я художник, – пожал он плечами, – поэтому сам распоряжаюсь своим временем.

– И что ты предлагаешь? – Вера выжидающе уставилась на него.

– Предлагаю совершить прогулку по реке – трамвайчики ещё ходят.

– А не холодно будет на реке? – засомневалась Вера.

– Думаю, нет. Но если ты замёрзнешь, я согрею тебя, – пообещал он внезапно охрипшим голосом.

– Хорошо, я согласна, – тихо ответила Вера.

– На оба моих предложения? – он лукаво подмигнул ей.

– На оба, – голос её прозвучал ещё тише.