Горец. Чужие. Чернокнижник

Лейтенант Рили смотрела на него в упор. Обычно у только что вышедших из комы взгляд бывает бессмысленным. Она давно уже пришла в себя? Притворялась? Зачем?

— Что это? — Врач впервые услышал её голос.

— Это коктейль моего собственного изобретения.

— Зачем? — Рили всё еще продолжала удерживать его запястье.

— Ну, разумеется, чтобы отравить вас. Или лишить вас собственной воли, превратив в зомби. Или ввести нам в кровь набор инопланетных паразитов. Это — транквилизатор, восстанавливающий силы. Вам нечего бояться: если бы у меня и возникло желание причинить вам вред, я бы сделал это уже давно.

— Вы врач?

Этот вопрос был понятен. Рили видела перед собой человека с тюремной стрижкой и в робе, отличающейся от тюремной одежды только меховой оторочкой. Помещение тоже весьма отдаленно напоминало госпиталь.

Моя фамилия Лемс. Я здесь главный врач, а также санитар, медсестра и патологоанатом.

— Здесь — это где? — в голосе Рили еще сохранилась настороженность.

— Здесь планета-тюрьма, причем из самых строгих. Ну, теперь, когда ваше любопытство удовлетворено, быть может, вы позволите мне сделать то, что я собирался?

Пальцы, сдерживающие руку Лемса, обмякли. Игла легко пронзила гладкую кожу, сразу же найдя вену.

— Не волнуйтесь, это просто приведет вас в чувство, — Лемс следил, как поршень, миллиметр за миллиметром, уходит в шприц. Потом он с каким-то исследовательским интересом прикоснулся к прическе женщины. — У вас великолепные волосы. К сожалению, вам придется их лишиться. У нас здесь проблемы с паразитами. — Женщина вздрогнула, это не укрылось от врача. — Нет, нет, ничего экзотического. Обыкновенные земные вши. Никак их не выведем.

Лемс следил за своей пациенткой, которая снова лежала неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Как я попала сюда?

— На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней нетрудно догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не выходят. Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?

— Не знаю. Я последние две недели болела — не помню ничего.

— Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните. Впрочем, хотя вы и в тюрьме, но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во всяком случае я не следователь.

— А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? — спросила Рили.

— Им не повезло, — сказал врач.

— Они…

— Погибли.

Врач, стоявший спиной к Рили, уловил какое-то движение.

— Мне надо идти к шлюпке.

— Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я всё же пока не…

Рили стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не прикрывало её тело, даже простыня.

У Лемса перехватило дыхание.

Нет, конечно, он уже видел её наготу, когда вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая помощь потребуется живым, если они есть. Но на тот момент никаких иных мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало.

Она выдержала его взгляд.

— Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?

Врач понял, что остановить её он не в силах.

Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри оказалась обувь, белье, рабочий комбинезон.

— Учитывая характер здешних туземцев, я бы предложил вам все-таки одеться. Иначе реакция их будет непредсказуемой, а точнее, вполне предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин.

Не глядя на Рили, врач подал ей одежду.

— Между прочим, и я тоже, — прошептал он тихо.

Когда они вышли за пределы госпиталя, Рили сразу поняла, куда она попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами поеденная ржавчиной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы, рельсы. Сейчас на всей обстановке лежала явственная печать запустения.

— Сейчас здесь всего двадцать пять человек, а сравнительно недавно было пять тысяч! — рассказывал ей врач, когда они шли по коридору.

— Почему?

— Так уж получилось.

Рили, следуя за Лемсом, почти ползком двинулась по резко сузившемуся тоннелю.

— У нас было литейное предприятие, Рили. Добывали олово. Впрочем, и сейчас добываем, но это уже так, чуть ли не для собственного развлечения Его стоимость едва окупает содержание тюрьмы. А раньше всё было поставлено на широкую ногу: трижды списанная дешевая техника, дешевый труд заключенных. Как при такой дешевизне Компания умудрилась прогореть? Ума не приложу? Надо было уж очень постараться. Так или иначе, однажды было решено, что добыча олова здесь экономически невыгодна. И почти всё перебазировали: и производство, и тех, кто трудился на нем. Сейчас вы увидите лишь остатки былой роскоши. Вот сюда, в эту дверь.

За дверью — огромной, железной, с массивными запорами был цех. Женщина сделала шаг, но вдруг остановила занесенную ногу.

— В чем дело? — врач возник в проеме двери.

— Вы назвали мое имя — Рили, — отчетливо выговаривая слова, произнесла женщина. — Откуда вам оно известно?

— Нам удалось спасти ваш бортжурнал. А что, собственно, вас испугало?

— Нет. Ничего. Вам показалось. Пошли?

Медленно они продвигались по литейному цеху, сквозь грохот, дым и крик. Жерла плавильных печей зияли. Оттуда несло жаром. Дюжина черных от копоти заключенных колдовало вокруг печей.