Горец. Чужие. Чернокнижник

Горец шагнул в темноту. Было уже довольно прохладно. Он поднял воротник плаща и поежился. Вечер у Бренды оставил неприятное впечатление. Неприятное вдвойне — ему нравилась эта женщина. Но он не мог… не имел права… Горец вспомнил слова Рамиреса: «Ты должен оставить ее, брат…» Он снова увидел прошлое…

Конор и Хезер еще долго жили вместе. После того, как башня разрушилась, они переселились в небольшую хижину неподалеку. Мак-Левуд часто смотрел на развалины, думая о своем друге и учителе. Рамирес вряд ли одобрил бы то, что делал Конор, но он не мог иначе — он слишком любил эту женщину. Хезер значила для него в этой жизни все.

Долгие годы они провели под одной крышей. Они работали на земле, дышали чистым горным воздухом, пили воду из горного ручья… Время шло…

Это время не для нас
Это место не для нас
То, из чего выстроены наши мечты
Ускользает от нас
Кто хочет жить вечно
Кто хочет любить вечно

Хезер старела. Конор оставался таким же, как и прежде — молодым, красивым, сильным…

Однажды, бродя среди развалин башни. Он наткнулся на бамбуковые ножны. Вскоре нашелся и меч. Его лезвие было покрыто зазубринами. Конор бережно хранил клинок — и не только как память…

Но шанса нет для нас
всё решено за нас
Этот мир дарит лишь один сладостный миг
Что быстро проходит
Кто хочет жить вечно
Кто смеет любить вечно

Хезер умерла на его руках. Конор чувствовал, как разрывается его сердце, но не мог дать волю чувствам.

Они лежали рядом — седоволосая старуха, на лице которой не осталось ни следа былой красоты, и крепкий молодой мужчина. Хезер гладила его волосы.

— Мой дорогой муж, — со слезами на глазах сказала она. — Мой единственный мужчина…

Конор с нежностью поцеловал её в лоб.

— Моя единственная женщина…

Она сглотнула слезы.

— Я… я никогда не могла понять, Конор…

— О чем ты, родная?

— Почему ты остался тогда со мной?

Конор прижал её голову к своей груди.

— Потому что я люблю тебя так же сильно, как в первый день нашего знакомства.

Она снова заплакала.

— И я… тоже люблю тебя, Конор. Я не хочу умирать. Я хочу остаться с тобой навсегда…

— Я тоже этого хочу, — прошептал он. Что-то сдавило ему горло.

— Конор…

— Да, дорогая…

— Сделай для меня кое-что.

— Все, что ты захочешь.

Она вытерла слезы.

— Каждый год, в день моего рождения, ставь за меня свечу в церкви. Обещаешь?

— Обещаю, любовь моя.

Она провела рукой по его волосам.

— Я хотела иметь детей от тебя.

Конор грустно улыбнулся.

— Они были бы сильными и красивыми, — сдерживая слезы, сказал он.

Она едва не разрыдалась. Стыдясь своих чувств. Хезер отвернулась и прошептала:

— Не смотри на меня, Конор. Дай мне умереть спокойно.

Он повернул её к себе и крепко обнял. Она положила голову ему на грудь и тихо прошептала:

— Где мы?

Конор задумчиво гладил её по волосам.

— В горах… Где же еще мы можем быть… — промолвил он. — Мы бежим по склону горы… Светит солнце… тепло… ты одета в свою шаль из овечьей шерсти, сапоги, которые я сшил тебе…

Она молчала.

— Спи спокойно, Хезер… — прошептал он.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Спустя несколько мгновений Конор почувствовал, как остановилось её сердце…

Он вынес её из дома на руках и похоронил рядом с разрушенной башней, обложив могилу камнями. Рядом с могилой он воткнул в землю свой шотландский меч…

Кто хочет жить вечно
Кто смеет любить вечно
Когда любовь должна умирать
Но осуши свои слезы моими губами
Коснись меня кончиками пальцев
И мы сможем коснуться вечности
И мы сможем любить вечно
Вечность — это сегодня
Кто хочет жить вечно
Кто ожидает вечно
Кто любит вечно…

День был теплым и солнечным. В Центральном парке было довольно многолюдно. Жители Нью-Йорка наслаждались последними днями бабьего лета.

На невысоком мостике через ручей, протекавший через парк, стоял высокий чернокожий мужчина с небольшой бородкой. На нем был одет длинный цветастый халат.

Из-за деревьев навстречу негру вышел Горец. Он медленно шагал по мостику, держа правую руку за обшлагом плаща. Увидев его, негр повернулся к Горцу и сунул руку за отворот халата. Горец остановился, не доходя нескольких шагов до своего визави.

— Привет, Кастегир, — сказал он, слегка улыбаясь.

Негр также улыбнулся.

— Здравствуй, Мак-Левуд, — негромко произнес он. — Рад тебя видеть. Сто лет прошло…

Горец кивнул головой.

— Именно. Мы не виделись ровно сто лет.

Несмотря на улыбки, некоторая напряженность между ними сохранялась до тех пор, пока Горец не выдернул руку из-под плаща. Рука была пуста. Кастегир проделал то же самое, с той лишь разницей, что в руке у него оказалась плоская алюминиевая фляга.