Горец

— Хорошей тебе поездки домой, Алена, — в его глазах холод, равнодушие и ничего более, нет и капельки тепла и веселости над ситуацией. Скованно улыбаюсь, киваю и выхожу из машины. Он не смотрит на меня, не провожает взглядом мою фигуру, как мелодрамах, я слышу, как медленно трогается с места машина. Приказываю себе не оборачиваться.

Я покупаю билет на автобус, который отправляется через три часа. У меня остаются деньги, чтобы купить невкусный кофе и жирный пирожок, кушать очень хочется, а поблизости диетического магазина нет. Сажусь в самый угол зала ожидания и понимаю, что мне охота спать. Слишком много всего за короткий промежуток времени. Уверена, что не просплю свой автобус, тут невозможно крепко уснуть, тем более по громкоговорителю объявляют рейсы. Да и не буду спать, так, глазки только прикрою.

* * *

— Гражданочка! — кто-то небрежно трясет меня за плечо.

— А? Что? — тру глаза, не понимая, где я и почему так темно за окном. Передо мной стоят два сотрудника полиции, точнее ппсники. — Что случилось?

— Документы предъявите.

— На каком основании? — сама шарю руками по карманам, с замиранием сердца понимая, что не нахожу телефона и остатков денег. В кармане рубашки обнаруживаю только билет на автобус.

— Сколько сейчас времени? — боже, нет! Пожалуйста, хватит надо мной издеваться! Как же я хочу к маме!

— Половина девятого.

— Твою мать! — вырывается, закусываю губу, пряча в ладонях лицо. Мой автобус ушел полчаса назад. Меня обворовали. У меня нет с собой документов. У меня ничего нет. Я даже не помню наизусть номер папы.

— Ваши документы, — раздраженно подает голос один из мужчин в форме. Я поднимаю голову, смотрю на него сухими глазами.

— У меня их нет.

— Тогда пройдем с нами для установления личности, — интересно, сколько потребуется времени, чтобы узнать кто я и откуда. И будут ли звонить моим родителям? День? Два? Или неделя? Жесть. Попала, так попала. Как только выберусь из этого дерьма, завяжу с клубами, с разгульной жизнью, буду обходить стороной любой намек на приключения. Наверное, пай-девочкой не так уж и плохо быть, они точно в такую ситуацию никогда бы не попали.



7

* * *

— На выход, — лениво, но с приказными нотками командует мужичок в форме. Маленький, плешивый, с мутными глазами, странно, что его вообще держат в полиции. Ещё когда улыбается, хочется отвернуться, зубы как в страшном сне. В добавок голос ужасен. Ему только и пугать непослушных детей.

Когда выхожу из обезьянника или как там клетку называют, где нет нормальных условий, чуть ли не бегу в объятия своего спасителя-освободителя, только тяжёлый взгляд карих глаз и недовольно поджатые губы остужают пыл. Злой. Очень злой горец, готовый придушить меня собственными руками. Я бы тоже придушила, если бы меня так использовали, как я использовала его имя. Отворачивается, послушно иду за ним.

— Бедовая у тебя невеста, Давид, не досмотришь, а она приключения на свою задницу найдёт, — мне улыбается приятный молодой человек на выходе, я робко улыбаюсь ему в ответ, но взглянув на каменную мину Давида, поспешно стираю улыбку с губ. Похоже надо изображать из себя покаявшуюся девицу.

— Хорошенько приглядывай за своей птичкой, желающих её прибрать к своим рукам всегда найдутся.

— Спасибо, что позвонил, — Давид жмёт руку парню, тот, как и я ранее, перестает улыбаться, услышав в голосе сталь и холод. Я благоразумно молчу, поговорим в машине, без посторонних ушей.

— Я хотела…

— Помолчи, — грубо обрывает меня на пол — фразе, как только садимся в салон машины. — Просто прикуси свой язык. Каждый раз, когда ты открываешь рот, у меня возникают одни неприятности.

— Я не хотела.

— Очень мило звучит "я не хотела". Теперь весь город в курсе, что у меня ненормальная невеста, точнее дура! — с силой сжимает руль. Делает глубокий вздох, медленно выдыхает. — Ты перешла все допустимые границы, выставила меня идиотом перед родственниками, друзьями…

— Я просто…

— Я не закончил, к слову, — страшно, мне реально становится страшно сидеть в машине с этим человеком. Он выглядит сейчас как зверь, устрашающе рыча на меня. — В понедельник мы идём в ЗАГС и расписываемся. И мне, Алёна, — устремляет на меня мрачный взгляд. — плевать на твоё мнение. Возможно, этот брак научит тебя сначала думать, потом открывать рот. Сейчас я хочу, чтобы ты замолчала и подумала над своим поведением и словами.

Сглатываю и действительно молчу. Это расплата? Да вроде ничего криминального не сказала, просто… Просто пришлось соврать, что я невеста Давида, не зная его фамилии, упомянула ювелирный магазин. Рассказала, что мы поспорили-пошутили на слабо, поэтому я оказалась на автостанции без документов и телефона. Я догадывалась, что Давиду позвонят, но не думала, что он в очередной раз придет спасать мою шкуру. И брак… Слишком высока цена. Я бы сейчас это обсудила, но мрачный Давид не располагает к конструктивной беседе.