Гори, любимая, гори! (СИ)

– Стой! – властно приказал Сирский. Ни единой крупицы сожаления в его взгляде. Витар сжал кулаки, ощущая предупреждающее покалывание ошейника – впервые артефакт реагировал сразу на помыслы, а не дела. – Хватит.

Палач повиновался. Цветову резко опустили вниз. Она не удержалась на ногах – с криком рухнула на холодный камень пола.

– Иванна, отмени заклинание, – потребовал магистр. – Мне неприятно тебя мучить, да и дядя просил не калечить ценную для него целительницу.

Глаза девушки переполняли боль и презрение.

– Нет…

– Думаешь, незаменима?! Найдутся более покладистые!

– До ближайшего целителя – день пути, – усмехнулась она сквозь слезы, – пока доберетесь, заклинание станет необратимым.

Зачем? Витар не понимал, зачем она злит мага? Зачем сопротивляется? А потом поймал ее взгляд – опустошенный, обреченный, мертвый. И вспомнил слова: "Без тебя мне жить незачем". Неужели она нарочно?! Желает умереть?

– Решила, что самая умная? – обманчиво ласково произнес Сирский. – Уверен, твое заклинание потеряет силу, если лишишься дара. Что ж, дядя переживет утрату. Паук, выпей ее дар.

Пожиратель вздрогнул.

– Что?..

– Оглох? – с угрозой процедил храмовник. – Я приказываю выпить дар ведьмы!

Ошейник сдавил горло – из-под кожаной полосы побежали тонкие струйки крови. Витар захрипел. Ему никогда еще не было так плохо: сопротивление приказу причиняло жгущую боль, но больнее было от осознания, что ему придется подчиниться. Не потому, что сдохнет, если ослушается, а потому что в противном случае Иву убьют, чтобы отменить действие заклинания.

Если заберет дар, он покалечит ее душу, но спасет тело. И раз другого выхода нет…

Витар шагнул к целительнице. Полные страдания и ужаса карие глаза с мольбой смотрели на него.

Ненавидя себя всей душой, он попросил:

– Расслабься, так будет легче.

Она дернулась, когда его ладонь осторожно коснулась ее щеки.

Вопреки своим ожиданиям он не почувствовал ненависти в бывшей невесте. Девушка обреченно зажмурилась – и слезинки быстро скатились из уголков глаз.

– Расслабься, Ива, – повторил одними губами, – пожалуйста, расслабься. И прости меня…

И его внутренний урчащий от удовольствия монстр потянулся к яркому свету, сияющему внутри целительницы. Источник дара выдернули – она страшно закричала и забилась в путах.

Прислушивающийся к себе Сирский наморщил лоб и тихо пробормотал:

– Не понимаю…

– Ваше святейшество? – подобострастно заглянул ему в лицо Бьорн. – Простите, не расслышал вашего приказа.

Нетерпеливо отмахнувшись, темноволосый чародей приблизился к повисшей на веревке целительнице. Бывшей целительнице… Безжалостно привел ее в чувства хлесткими похлопываниями по щекам.

– Иванна, ты меня околдовала? Или прокляла?!

Цветова в сознание не пришла.

Маг перестал ее трясти и обратил свой взор на подчиненных. Увиденное – изумление на лицах рядовых "волков" – ему не понравилось.

– Чего вылупились? Заняться нечем?

– Ваше святейшество, – рискнул обратиться Бьорн. – Вы сами как-то говорили, что многие проклятия рассеиваются, если ведьму убить в ближайший час.

Надежда блеснула в безжалостных синих глазах.

– Грокх, перережь девке бжжйзд горло!

Выкрикнув приказ, магистр покинул пыточную.

Здоровяк покорно шагнул к Цветовой, как его товарищ негромко кашлянул.

– Погоди, глянь на нее… Сочная бабенка, а?

Храмовники обменялись понимающими взглядами.

И у Витара заледенело в груди сердце. Он знал, что произойдет дальше, подобное спевшаяся парочка храмовников проделывала не раз.

Над его единственной любовью собирались надругаться. А он, никчемный слизняк, не смог уберечь, защитить ее… Боль и гнев раздирали душу сильнее, чем ошейник шею. Он задыхался от ярости, бессильно сжимая кулаки.

Бьорн торопливо освободил бесчувственную девушку, перерезав веревку и оставив обрывки на запястья. Затем перенес обмякшее тело на каменную лавку. Его волосатая лапа завернула подол некогда белоснежной рубахи до самой шеи целительницы.

При виде длинных стройных ног и полной, но аккуратной груди с розовыми сосками Грокх одобрительно рыкнул и придвинулся ближе, опасаясь упустить хоть каплю предстоящего зрелища.

Палач, не отставая от него, торопливо заявил:

– Парни, я того… третьим буду.

– Будешь, если Сирский не вернется, – осклабился Бьорн.

Он торопливо спустил штаны, оголяя бледные ягодицы.

Скрипнув зубами, Витар схватил нож с пыточного стола. Резкий взмах – кровь с рассеченной шейной артерии ударила фонтаном. Хрипя, первым упал палач, который стоял к нему ближе всего.

– Какого демона?.. – обернувшийся назад Грокх не договорил – забулькал собственной кровью.

Багряный фонтан щедро плеснул на Бьорна и девушку. Витар невольно подумал, что рад ее обмороку.

Ошейник жег, кровь стекала под одежду. Сознание мутилось от боли. Но полный решимости он бросился на несостоявшегося насильника.

– Паук? Ты чего, дружище?!

Растерянность Бьорна быстро сменилась собранностью. Подхватив одной рукой штаны, он вторую выставил, защищаясь. И все же защищался не по-настоящему. Он верил в сдерживающую силу ошейника: пожиратель погибал, когда поднимал руку на своих.