Гори огнем

Заглянул в классный журнал, выбрал фамилию наугад.

— Воронцов, ты.

Встал конопатый мальчишка с большими грустными глазами. Заговорил, как и учил:

— Айн, цвай, драй, фир, фюнф…

Замялся.

Сзади прошептали:

— Зекс…

— Не подсказывать, — сказал Гуляев.

— Зекс… — продолжил мальчишка. — Зибен, ахт, нойн, цейн.

— Айф видерзейн, — раздалось вдруг с задних парт. И Гуляев увидел, что за самым задним столом сидят парой Фролов и Бурматов, а перед ними раскрыты учебники по немецкому.

* * *

Из воспоминаний бывшего узника Васильева Е. В., 1960 год

Перед тем как нас увезли в лагерь, полгода мы провели в Моабитской тюрьме. Там немцы держали политических узников. Случился тогда у меня удивительный сокамерник — полковник Бурматов, организовавший в Дабендорфе подпольное антинемецкое сопротивление. Попался по глупой случайности — сдал кто-то из своих же, чтобы немцы всех скопом не повязали.

С Бурматовым общались много. Был он связан подпольной работой и с легендарным Мусой Джалилем, который мученически ждал смерти в той же тюрьме. До освобождения Джалиль не дожил…

Полковник был человеком удивительной силы духа. Даже после пыток и избиений в гестапо, в тяжелейших условиях он сохранял бодрость и даже умудрялся подбадривать сокамерников шутками.

Говорил, что по сравнению с немецким пленом это все сущие цветочки.

И еще любил повторять одну фразу: «Есть вещи поважнее собственной шкуры».

Горжусь, что довелось мне побывать в одной тюрьме с такими необыкновенными людьми, как Бурматов и Муса Джалиль.

А полковника же я последний раз видел перед тем, как его отправили в Заксенхаузен, а меня — в Освенцим. Так наши пути и разошлись… Больше я о Бурматове ничего не слышал.

Глава тринадцатая

Первая дивизия РОА действительно совершала героическое наступление в обратном направлении: как можно дальше от наступавших советских войск на запад. Главной задачей было, как выражался Буняченко, «спасти дивизию» — то есть выторговать побольше времени, чтобы сдаться американцам и не допустить ее пленения советской армией.

Командующий 9-й армией генерал Буссе от такого положения дел пришел в состояние крайнего изумления.

В первую ночь, когда дивизия без предупреждения снялась с позиций и отправилась на запад, генерал несколько раз пытался вызвать Буняченко к себе в штаб, но тот отказывал под разными предлогами.

Наконец Буссе устал вежливо уговаривать и пригрозил Буняченко расстрелом в случае дальнейшего неповиновения. Тот, справедливо прикинув соотношение сил (не в пользу немцев), потребовал в ответ выдать дивизии все необходимое продовольствие и не мешать продвигаться дальше. В противном случае, добавил генерал, пробиваться придется с боями. Заодно Буняченко попросил, чтобы в дивизию привезли Власова. Буссе, смекнув, что лишняя кровь сейчас в тылу никому не нужна, согласился.

Спустя еще несколько дней марша на запад дивизия расположилась близ деревни Клеттвиц. В штаб Буняченко прибыли представители германского командования и принесли приказ… точнее, слезно попросили еще немного повоевать, заняв оборону на новом участке фронта.

Буняченко напомнил, что немцы до сих пор так и не привезли Власова, и разразился прямо в присутствии офицеров пафосной тирадой: немцы-де нас обманули и предали, все время относились к нам как к скотам, а на самом деле мы всегда были против нацизма.

И хлопнул дверью, послав куда подальше новый приказ немецкого командования.

После чего дивизия, ввиду усилившегося наступления советских войск, «пополнила из местных складов свои запасы» и двинулась на запад ускоренными темпами.

Командующий группой армий «Север» генерал Вейс от такого положения дел пришел в состояние крайнего изумления.

Двадцать третьего апреля Первая дивизия РОА подошла к Дрездену. Тут в штаб Буняченко прибыли уже представители командования группы армий «Центр». Проникновенную речь генерала с хлопаньем дверью немцы решили считать недоразумением, но слезно попросили еще хотя бы чуточку повоевать на обороне Дрездена.

Буняченко, может, и согласился бы (нет), но в 12 километрах от расположения уже появились советские танки. Поэтому генерал вежливо отказал немецкому командованию, снял дивизию с места и продолжил марш как можно дальше от фронта ускоренными темпами.

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Шернер от такого положения дел пришел в состояние крайнего изумления.

Дивизии нужно было в срочном порядке перейти Эльбу, но на мосту их ждала проблема: немецкий заслон с приказом никого не пропускать. Буняченко пошел на хитрость: попросил пропустить через мост хотя бы обоз с ранеными. И, когда немцы сняли заслон, вся дивизия радостно двинулась по мосту. От такой наглости немцы растерялись и не смогли ничего поделать.

Полки дивизии спокойно взяли под контроль мост и расположились в ближайших деревнях.

Фельдмаршал Шернер, придя в себя от состояния крайнего изумления, послал к Буняченко офицеров с требованием явиться в штаб. Буняченко отговорился, что повредил ногу и лежит в постели.