Горячая Распродажа

  Позади нее в два полукруга были расставлены деревянные кресла. В центре сидел пастор Андрес в темно-синей мантии и бледно-голубом накидке. Вокруг него выстроились еще пятеро мужчин, в том числе один очень старый мужчина, лысая голова которого неуверенно покачивалась на тонкой шее, как большой подсолнух на слишком тонком стебле, чтобы выдержать его.

  Хор стоял позади мужчин двумя плотными рядами, подпевал хору дирижёру, хлопал по бубнам и вертелся, пока дух двигал ими. Было так много вращений и размахивания руками, что трудно было различить отдельные лица.

  Наконец я заметил Билли в заднем ряду. Он был в основном заблокирован из поля зрения, частично путаницей электрического кабеля, который петлял между микрофонами перед министром и оркестром, частично массивной женщиной перед ним, которая двигалась с таким рвением, что он появлялся лишь изредка… как луна, выскакивающая из-за тяжелого облака. Что сделало его наиболее заметным, так это то, что он был единственным певцом, который стоял на месте.

  Джози я узнал легче, так как она находилась в дальнем конце первого ряда хора. Ее худое лицо сияло, и она трясла бубном с такой энергией, которой никогда не демонстрировала на баскетбольной площадке.

  Я просмотрел хор, а затем и собрание в поисках других членов моей команды. Единственное, кого я видел, была Сансия, мой центр, недалеко от церкви, с двумя ее младенцами, ее матерью и ее сестрами. Сансия безучастно смотрела перед собой - я не думал, что она меня заметила.

  Когда я сел на скамейку с правой стороны, аккуратная женщина в черном костюме повернулась, чтобы пожать мне руку и поприветствовать меня. Другая женщина поспешно поднялась из-за спины, чтобы передать мне программу и конверт для пожертвований, а также сказать, как я был рад.

  «Ты впервые здесь, сестра?» - спросила она с сильным испанским акцентом.

  Я кивнул и добавил свое имя. «Я тренирую баскетбол у Берты Палмер. Некоторые девушки из команды приходят сюда ».

  «О, замечательно, прекрасно, сестра Варшавски, вы действительно помогаете этим девочкам. Мы благодарны ».

  Через несколько минут по прихожанам прокатилась волна. Невозможно было услышать ропот над музыкой, но люди тыкали друг друга, повернув головы: «эль коче» достаточно заботился о детях, чтобы посещать их церковь. Сансия и ее семья уловили шепот и повернулись, ошеломленные, увидев меня здесь, вне контекста. Сансии удалось слабо улыбнуться, когда она увидела, что я смотрю на нее.

  Я также заметил Роуз Доррадо, которая крутилась на скамейке по другую сторону прохода, чтобы посмотреть на меня. Я улыбнулся и помахал рукой; она сжала губы и снова повернулась лицом к лицу, прижимая к себе двух маленьких мальчиков.

  Я был шокирован изменением внешности Роуз. Она всегда была опрятно ухоженной, хорошо держалась, и даже когда она злилась на меня, ее лицо оставалось живым. Сегодня она едва ли удосужилась причесаться, и ее голова склонилась к плечам, как черепаха. Потеря Fly the Flag опустошила ее.

  Дети, марширующие или топающие, для Иисуса закончили свое выступление и сели в ряд складных стульев перед хором. Рядом стоял мужчина с лысой и покачивающейся головой, произнося длинную дрожащую молитву на испанском языке, перемежающуюся выразительными аккордами фисгармонии и «аминь» прихожан. Несмотря на то, что он использовал микрофон, его голос был таким дрожащим, что я мог только уловить слово здесь или там.

  Когда он наконец сел, у нас был еще один гимн, и две женщины прошли через собрание с корзинами для пожертвований. Я положил двадцать, и женщины в ужасе посмотрели на меня.

  «Мы не можем изменить ситуацию прямо сейчас», - обеспокоенно сказал один из них. «Доверишь ли ты нам до конца службы?»

  "Изменять?" Я был поражен. «Мне не нужны изменения».

  Они благодарили меня снова и снова; женщина передо мной, которая приветствовала меня, повернулась, чтобы посмотреть, и она еще раз прошептала новости обо мне людям вокруг нее. Мои щеки покраснели. Я не хотел выпендриваться; это был один из тех моментов слепого невежества, когда я не осознавал, насколько бедными должны быть все в церкви. Может быть, все, кто сказал, что я больше не понимаю Южную сторону, были правы.

  После сбора и еще одного гимна Андрес начал свою проповедь. Он говорил по-испански, но так медленно и так просто, что я мог многое понять. Он прочитал из Библии отрывок о работнике, заслуживающем своей зарплаты - я поймал слова «digno» и «su salario» и предположил, что «obrero» должен быть рабочим; Я не знал этого слова. После этого он начал говорить о преступниках среди нас, преступниках, крадущих у нас рабочие места и разрушающих наши фабрики. Я предположил, что он говорил о пожаре на Fly the Flag. Фисгармония начала настойчиво проигрывать проповеди, из-за чего мне было труднее понять, но я подумал, что Андрес призывает людей, чьи жизни пострадали от преступников en nuestro medio, выражает мужество.