Горячая весна 2015-го

Магазин закончился. Меняя его, полковник внезапно осознал, что слышит характерный звук приближающегося вертолёта. Так он не радовался, слыша Ми-8, даже на тренировках по выживанию в Пермском крае. Радость тут же сменилась опасением, что вертолётчики его не заметят. Кузнецов отложил автомат в сторону и потянул из рюкзака с аварийным запасом сигнальный патрон. Пальцы правой руки не слушались, поэтому пришлось прижать его алюминиевый корпус локтем, чтобы сорвать кольцо предохранителя.

Бросив патрон перед собой, в смутной надежде, что густое облако оранжевого дыма дополнительно прикроет его, полковник начал, зажимая обильно кровившее плечо, отползать ещё дальше назад, подтягивая автомат за ремень. Правая рука вконец отказала, и стрелять лётчик больше не мог.

Рокот вертолёта слышался совсем недалеко, и скоро к нему добавился звук уверенной стрельбы как минимум из пяти стволов. Судя по звуку, это были «калашниковы», и полковник, продолжая зажимать рану, облегчённо привалился к кривому стволу молодой берёзы. Недалеко дуплетом грохнули два взрыва, и всё затихло.

В глазах у пилота всё плыло, но через красные круги он увидел, как к нему направляются двое в камуфляже знакомого рисунка.

— Жив, летун?

Сквозь наваливающуюся сонливость полковник нашёл в себе силы кивнуть. Его быстро, прямо на месте, перевязали. По пути до вертолёта боль уходила, вытесняемая холодом, и Кузнецов, наверное, потерял бы сознание, если бы при погрузке его не приложили раненым плечом о створку вертолётной двери.

Вспышка боли вернула лётчика в реальный мир, и он увидел на скамьях в салоне радостных спецназовцев, озабоченное лицо наклонившегося над ним врача с пластиковым пакетом физраствора и на полу рядом с собой измождённого, небритого и покрытого грязью человека, с перевязанной ногой, от которой исходило ощутимое зловоние.

— Это кто? — удивлённо спросил один из тащивших Кузнецова спасателей, разглядывая второго раненого.

— Их двое было, — пояснил другой. — Американцы. Второго мы завалили, а этот застрелиться хотел, но Сундуков ему не дал. Знаков различия на нём нет, но похоже, офицер, поэтому решили взять с собой.

Первый наклонился над пленным и перчаткой без пальцев стёр подсохшую грязь с нагрудной таблички с фамилией на правой стороне груди. Кузнецов скосил глаза и прочитал: «Groves».

13 мая 2015 года, 17.45 по Гринвичу (20.45 по Москве). Польша, Модлин

Когда часы, показывающие время по Гринвичу, по которому жила вся огромная военная машина Коалиции, высветили на табло без четверти шесть, напряжение в штабе достигло максимального накала.

В анклаве после разгрома контратаковавшей танковой группировки события развивались в полном соответствии с планом. Захватив Полесск, американские части наконец разрезали контролируемую русскими территорию пополам, а взятие Гвардейска обесценивало всю систему обороны, давая возможность американским танкам свернуть её, как ковёр. По правде говоря, сопротивление русских в Калининградской области больше не имело смысла, но аналитики лишь качали головами и поминали Окинаву, где японцы сопротивлялись до последнего. Кажется, у русских тоже были традиции фанатичного сопротивления в безнадёжных ситуациях.

На белорусском направлении противник, получив несколько чувствительных ударов от передовых частей 3-й механизированной дивизии, усилившей дрогнувшие перед белорусским натиском польские части, перешёл к обороне. Быстрота, с которой это было сделано, подтверждала мнение самого Джонсона об отвлекающем характере действий на этом направлении. Он даже пожалел, что, поддавшись наконец просьбам поляков, для которых второе после русской контратаки в анклаве поражение грозило внутриполитическими последствиями, выделил им в помощь слишком много сил. На это, впрочем, имелся прямой приказ министра обороны, инспирированный, как подозревал командующий, польским лобби.

В Литве всё складывалось куда хуже. Только что из штаба 1-го корпуса сообщили, что передовым русским частям всё же удалось прорвать созданную наспех оборону и перерезать хайвей Е-85 милях в четырёх к юго-западу от Расейняя.

В штабе Коалиции на Джонсона многие смотрели с недоумением и тревогой. Две окружённые на западе Литвы бригады 1-й кавалерийской, вдобавок к разбитому накануне «Блэкджеку», грозили полной катастрофой. Но генерал Обадия Джонсон оставался совершенно невозмутим, по крайней мере внешне.

Он мысленно прокручивал дальнейшие события.

Русские понесли серьёзные потери. Судя по данным высотных разведчиков, которые наконец смогли действовать над полем боя, трассу оседлало никак не больше батальона, причём батальона сильно потрёпанного. Подкрепление к ним подойдёт не раньше чем через десять часов. Причём ещё неизвестно, в каком виде. Гатлинг, мстя за позор, пережитый им вчера, бросил на русских всё, чем располагал, и его действия наконец принесли свои плоды. Может быть, он был обязан частичным успехом усилиям НОРАД, которому удалось наконец сбить один из русских спутников, ставящих помехи системе NAVSTAR.