Горячая весна 2015-го

— Точнее — единственная в мире, — кивнул Гатлинг. — Мы слишком полагаемся на ребят в кабинах, русские же подошли к этому более основательно. — Он вздохнул. — Это вообще будет незабываемо: сильнейшая авиация против сильнейшей ПВО. Армагеддон в пробирке. Но мы справимся. Русские уже не те, что прежде.

— Не те? Что ты имеешь в виду?

— Не те, что при Советах. Самолётов у них осталось мало, да и из тех, что есть, в воздух поднимутся немногие. Ракетных батарей полно, но те парни, которые ими командуют, пришли в армию ещё во времена кризиса, и, как ты догадываешься, это не лучшие…

Джонсон вопросительно приподнял бровь.

— Например?

— Смотри сам. Иваны имеют в анклаве два зенитно-ракетных полка, вооружённых дальнобойными ракетами SA-12 и SA-20 [18]. Сейчас они их усилили до пяти-шести дивизионов каждый.

— Не вижу в этом их ошибки. Это хорошие комплексы.

— Да, но не в том случае, если располагаются на передовой. А анклав простреливается нами чуть ли не насквозь. В результате мы подавим их очень быстро, в течение суток быть может, и эти ценные и дорогие виды оружия окажутся бесполезными.

— Недооценка противника опасна. Русским всегда не хватало гибкости, но они не идиоты. Наверняка они предусмотрели подобный вариант!

— Да, предусмотрели. Теперь их дальнобойные комплексы прикрывают ЗРК малого радиуса. В каждой бригаде или полку по батальону SA-22 на мобильном шасси. Но всё это как мёртвому припарки, нам потребуется немного больше времени — и только.

— А за это время они сомнут латышей и литовцев и приедут в анклав на танках? Не забывай, что у них и под Калининградом не меньше танковой дивизии. Нарваться на контрудар в первые же минуты конфликта будет очень неприятно…

— Не успеют, — помотал головой Гатлинг. — В первые сутки конфликта мы бросим основные силы на анклав и отделаем там русских как бог черепаху. За это время их танки не успеют надрать вам задницу.

— Пожалуй, так. Но основная масса наших войск с первых минут начнёт действия в зоне, небо над которой контролируют русские зенитчики. Это не добавляет оптимизма. Я опасаюсь ударов с воздуха в «бутылочном горлышке» между Польшей и Литвой.

— Пусть это тебя не тревожит. Я не могу гарантировать, что на ваши головы не упадёт совсем ничего, но в «бутылочном горлышке» отсутствие массированных ударов по вам гарантирую. Очень скоро русские убедятся, что их результаты не окупают потерь.

21 марта 2015 года. Россия, Калининград

Аллеи острова Канта, окружающие отреставрированный Кафедральный собор с могилой великого философа, были любимым местом отдыха калининградцев, и сейчас, благодаря установившейся к выходным тёплой погоде, здесь было довольно много народу.

Эдуард Гуськов, лидер Балтийской радикальной партии, регистрация которой была аннулирована Министерством юстиции Российской Федерации две недели назад, торопливым шагом пересёк реку по Медовому мосту и, повернувшись спиной к собору, нашарил в кармане мобильник. Он звонил своему помощнику, находящемуся сейчас на площади Победы.

Радикалы ещё месяц назад подали заявку на проведение там митинга, прямо перед мэрией. Заявку, разумеется, немедленно отклонили, но Гуськов неоднократно заявлял в интервью, что митинг будет проведён в любом случае. Сейчас на площади концентрировался, наверное, весь областной ОМОН, десятка два иностранных журналистов, желающих лично видеть, как власти будут расправляться с сепаратистской оппозицией, и сотни полторы политически активных калининградцев, готовых лично намять бока самому Гуськову и его сторонникам. А вот их-то на площади и не наблюдалось. Точнее, их было всего трое: его помощник, присевший сейчас на край чаши пустого по сезону фонтана, и двое «отморозков», которые по сигналу должны были поднять растяжку с абрисом области на синем фоне и надписью «Балтийская республика». Ребят, конечно, задержат, растяжку отберут, корреспонденты зафиксируют очередное нарушение прав человека, но всё это, в полном соответствии с законами конспирации, — только отвлекающий манёвр. Главное, то есть выступление самого Гуськова, должно состояться здесь, на острове, перед могилой Канта. Об этом знали всего около десятка наиболее верных последователей, которые должны были составить аудиторию, и четыре иностранные съёмочные группы, рассредоточившиеся сейчас по парку. Гуськов предпочёл бы англичан и американцев, на худой конец — поляков с прибалтами, но они покинули блокированную область ещё зимой, и приходилось довольствоваться корреспондентами нейтральных стран — шведами, немцами, чехами и стрингером, работающим на BBC.

— Здесь всё по плану, — сообщил ему помощник, — ментов около сотни, патриётов столько же. Начинаем ровно в двенадцать, как и договаривались.

— Добро, — кинул в трубку Гуськов.