Горячая весна 2015-го

Первый батальон 217-го парашютно-десантного полка две недели назад был переброшен по железной дороге в белорусский Витебск и встал лагерем километрах в пятнадцати к северо-западу от города. Марш в общем направлении на северо-восток перебазировал батальон в леса Городокского района Витебской области, на какое-то время выводя десантников из-под спутникового наблюдения противника. Батальон, ощетинившись автоматами сторожевых постов и ПЗРК постов ПВО, растворился в окружающей местности.

— На сегодня война отменяется… Я надеюсь, — сказал Терентьев, наблюдая, как другой десантник крутит ручку крохотного радиоприёмника. — Ну, чего там слышно?

Обладатель радиоприёмника наконец справился с настройкой, и под деревьями заиграла тревожная музыка. Потом дикторский голос напомнил, что в связи с объявленным состоянием военной опасности военный парад в честь семидесятой годовщины Победы (советского народа— по привычке добавил про себя Терентьев) в Великой Отечественной войне отменён.

— Испортили юбилей, суки! — высказался кто-то. На него зашикали.

Диктор тем временем объявил, что сейчас будет транслироваться выступление президента Российской Федерации. Старший лейтенант, обнаружив, что большая часть его взвода собралась вокруг радиоприёмника, и уже открывший было рот, чтобы разогнать личный состав по работам, закрыл его, так ничего и не сказав, и присоединился к слушающим.

Президент говорил минут пять. Он напомнил, что именно Россия вынесла на себе основную тяжесть войны с «гитлеровским тоталитарным монстром». Призвал склонить головы перед подвигом наших предков. Указал на то, что с разгромом нацизма основной угрозой миру во всём мире осталась идеология агрессивного гегемонизма, отличительными признаками которой являются презрение к человеческой жизни, претензии на собственную исключительность и право на диктат. В заключение заявил, что в современном мире никто не может себе позволить развязать агрессивную войну, при этом оставшись безнаказанным, и решительно отверг «любые попытки разговаривать с Россией на языке ультиматумов».

— Я что-то не понял, — сказал Терентьев, дождавшись окончания, — будем мы воевать или нет?

— Будем, Муха, — ответил взводный. — Русским же языком сказано: «Идите вы со своими ультиматумами на…» — а это война.

9 мая 2015 года, 3.15 вашингтонского времени (10.15 по Москве). В небе над США

— Это война, Джон, — сказал Шаняк, внимательно прочтя листок с переводом обращения Рогова к народу России.

Вообще-то он немного знал русский и понял, что говорит президент Рогов, ещё во время прямой трансляции, но предпочёл дождаться перевода.

— Да, я тоже так считаю, — согласился с ним Кейсон. — Этот сукин сын тянул с ответом до последнего, но мы не будем тратить зря время. Свяжите меня с военным командованием!

Через пять минут на экранах превращённого в командный пункт президентского кабинета, в чреве парящего над Средним Западом США боинга «Airforce One», была организована видеоконференция. Министр обороны Фроз и председатель Объединённого комитета начальников штабов Кейси находились в Вашингтоне. Командующий коалиционными войсками генерал Джонсон — в Польше.

— Приветствую вас, господа, — сообщил президент США. — Думаю, все уже видели выступление президента Рогова? На столе передо мной лежит документ, который предписывает начать боевые действия против русских сил в Балтийском регионе в рамках операции «Меч свободы». Есть ли у меня какие-то основания не подписать его прямо сейчас?

Вопрос был риторическим, и возражать своему президенту никто не собирался. Вместо этого министр обороны сообщил, что пять минут назад его решением для всех частей и подразделений американской армии введена боеготовность «Дельта», на случай если русские предпочтут атаковать первыми.

— Ну и как русские? — спросил президент.

— Мы фиксируем резкую активизацию их военной машины, — сообщил генерал Джонсон. — В воздухе масса самолётов, сухопутные войска рассредоточиваются, артиллерия и зенитные ракеты меняют позиции. Однако нарушений ими границы пока не зафиксировано, и я не уверен, что они готовятся действовать превентивно.

— Правильно. Потому что превентивно будем действовать мы. Когда мы можем начать атаку?

— Самолёты с территории США могут подняться через пять-шесть часов, — после небольшой заминки сообщил Кейси. — На суше мы атакуем русских часов через двадцать.

— Почему так долго? — выразил неудовольствие президент.

— Просто мы, военные, консервативны и любим начинать воевать после плотного завтрака, — разрядил обстановку Джонсон. — А самолётам из Штатов нужны часы, чтобы достичь театра военных действий. Они окажутся над русскими, как раз когда мы будем готовы.

— Ну что же, мне всё понятно, господа, — кивнул президент и подписал лежащий перед ним документ.

10 мая 2015 года, 1.15 по московскому времени. Россия, Подмосковье