Горячее лето 42-го

В другое время, мы бы, может, вообще внимания не обратили на этот разговор, но когда я и Витька, услыхали слова этого Иван Иваныча о том, что где-то там, на поляне, лежит убитый молодой парень, который пришел с Зиновьевым, нам стало тяжело дышать. ' - Неужели Колька! Этого не может быть! Как же так-то!'. Не сговариваясь, мы подбежали к Ивану Ивановичу и сходу попытались выяснить то, что в данный момент нас интересовало больше всего на свете. Несмотря на возражения Васи. Которому внезапно, до зарезу, приспичило узнать, кто мы такие и чего нам здесь надо, мы принялись вытрясать из временно потерявшего дар речи Иваныча, хоть какую-то полезную информацию. Точнее, Витька придерживал Васю, а я, 'пытал' его товарища:

- Где он? Отвечай! Что с ним? Где он лежит? Да отвечай же! Что молчишь как истукан, язык проглотил с перепугу?

И, видя, что на Иваныча, действительно, напал временный столбняк, я решил поставить вопрос немного иначе:

- Где сейчас сержант Зиновьев? Да не бойся, мы сами из разведвзвода, нас лейтенант Александров сюда прислал. Скажи только, где Зиновьев и бойцы, которые с ним пришли? Понимаешь ты, дядя, там брат мой, Колька! Их трое было, и брат мой, самый молодой из них! Понимаешь ты это или нет?! - и, теряя остатки терпения, вставил выражение, от которого Иваныч встрепенулся, и окончательно пришел в себя, по последней моей фразе, убедившись, что, скорее всего, мы все-таки свои, русские люди.

- Ну, так бы сразу и сказал! А то, взяли привычку, чуть что, сразу за грудки хватать! Да, отпусти ты меня, наконец! Ишь, ухватился, как клещ!

Тут только я заметил, что действительно, держу дядьку за гимнастерку и, отпуская руки, примирительно сказал:

- Ты, не серчай, Иван Иваныч. Сам понимаешь, это я из-за брата нервный такой стал. Так что, не держи на меня зла, скажи только, где тот парень лежит, о котором ты говорил.

- Да там и лежит, на поляне-то. Вот так, прямо пройдете, недалеко тут. Конечно, ежели такое дело, ежели это, в самом деле, брательник твой, пойдемте, ребята, я вам сам покажу.

И мы, с Витькой, поспешили за Иван Иванычем, старательно отгоняя от себя нехорошие думки. Впереди показалась обширная поляна, и тут, к своей огромной радости, я, сначала услыхал, такой знакомый голос брата, а затем, увидал и его самого. Живого и здорового, судя по всему. А так же, сержанта и Шмакова. Зиновьев, кажется, был чем-то не на шутку встревожен, и когда мы подошли к ним, принялся отчитывать всех подряд. И нам с Витькой досталось, немного. Что, однако, нисколько не могло омрачить нашей радости, по случаю обретения Калмыкова-младшего живым и невредимым.

Зиновьев начал свой 'разнос' со Шмакова и моего, чудесным образом воскресшего брата:

- Я ведь вас предупреждал, чтобы стреляли по ногам. Нет, вы мне ответьте! Предупреждал я вас или нет?

- Предупреждал, - тяжело вздохнув, с явной неохотой но, все-таки, признав этот факт, выдавил из себя Шмаков.

- А вы, чего сотворили? Ладно, с этого Ворошиловского стрелка, - сержант указал на Николая, который, опираясь на винтовку, смиренно опустил голову и всем своим видом старался показать, насколько глубоко он прочувствовал свою вину, - взятки гладки, потому, что второй день в армии. С оружием, можно сказать, обращаться еще, как следует, не научился. Но от тебя, Шмаков, честно скажу, я такого не ожидал! Ты ведь, не первый день в разведке, должен уже понимать - что, к чему и почему! Кто, этому 'сержанту' влепил, прямо между глаз? Кто, я вас спрашиваю? И что теперь с него, мертвого, спросишь? Хорошо, хоть, сами живы! Да, что толку-то! Сейчас, вот, Страхов примчится, вот тогда узнаете, почем фунт лиха! Он же, с нас, три шкуры спустит, за этих покойников!

Михаил огорченно махнул рукой, плюнул от досады и взгляд его упал на меня:

- А вас, где черти носили? - это он на нас, с Витькой, перекинулся. - Нас тут, понимаешь, чуть было, совсем не ухайдокали! Вас, только за смертью посылать! Ну, я с вами, позже потолкую, как следует!

- Вы кто такие? Чего здесь нужно?- это он на Васю, с Иваном Ивановичем набросился.

- Да мы, это..., - хотел было, что-то сказать в свое оправдание Иваныч, но Зиновьев, не дал ему, даже рта, как следует открыть.

- Так, кругом! И - шагом марш отсюда!

И пока, опешившие товарищи, разворачивались, сержант резко передумал и решил их озадачить, чтобы не шатались тут без толку:

- Отставить! Слушайте сюда! Вы же местные? Ну, в смысле, санитары, с санвзвода? Я тебя, - Михаил указал пальцем на Иваныча, - кажется, днем здесь видел, когда меня перевязывали. Точно! Смирнов, твоя фамилия.

Иваныч расцвел, прямо, от того, что его признали, и хотел, было снова, что-то сказать суровому сержанту-разведчику, но тот, опять, не дал ему вымолвить ни слова:

- Отставить разговоры! Давайте-ка, ребята, в темпе, организуйте нам носилки, и чтобы через пять минут были здесь. Вперед! Время пошло! - и, не глядя на улепетывающих санитаров, не теряя времени, принялся озадачивать нас. Видимо, нервы чуть успокоились и голова начала соображать в обычном режиме, четко и по делу.