Горячее северное лето

- Отправляемся! - крикнул капитан, отбросив бычок в сторону, и спросил, с ухмылкой, глядя на Таю: - Или так понравилось, что хотите остаться?

Тая снова посмотрела на одноэтажное здание метеостанции, нашла глазами домик, прозванный рубкой. Наверное, Радов пошел туда. Или отправился на метеоплощадку снимать показания?

- Который час? - спросила Тая капитана.

- Почти девять.

Если уже почти девять, то Радов, конечно, на площадке. Паша и так помогал ему весь вчерашний день, который Радов провел возле Таи. Теперь его черед отрабатывать «сроки».

Как прощалась со Светой и Павлом, Таисия уже не помнила, хотя оба за что-то горячо ее благодарили. Она смотрела на их счастливые и молодые лица, и голова раскалывалась еще сильнее.

Радов даже не попрощался с ней, как следует.

Хотя… «Как следует» это как?

Она ведь знала, что ничего не будет. Это были отношения без обязательств, и случилось все потому, что Радов не железный, а она слишком сильно хотела его с самого первого дня, как увидела. Может быть, он вообще трахается с каждой туристкой? Почему нет? Иначе как он выживает?

А те наивные женщины, как и Тая, носят ему завтрак, готовят обеды и ужины. Преданно смотрят в глаза, когда опускаются на колени, может быть, они даже делают это, пока Радов, не отвлекаясь, отправляет данные по чертовому телетайпу. Кто знает? Может быть, летом он трахает их прямо на метеоплощадке, нагнув возле психрометрической будки. А те, конечно же, всегда удивляются тому, почему у них тут на земле термометры валяются?

Конечно, именно таков Радов. И как она только не разглядела этого сразу. Обычный мужчина, который дальше своего носа не видит!

Баржа под ее ногами задрожала. Затарахтел мотор. Тая вытерла от слез щеки и снова порадовалась тому, что нашла в багаже солнечные очки.

Баржа издала низкий протяжный гудок, и Тая вздрогнула, крепче вцепившись в поручни. Стиснула зубы. И вдруг вспомнила, как самоотверженно ее сын Марк побежал по взлетной полосе, невзирая на запреты и штрафы, лишь бы догнать женщину, которую любил.

Снова вытерла кулаком набежавшие слезы. Черт возьми! Она не плакала, наверное, целую вечность. Потому что была умнее и держалась подальше от мужчин, которые могли заставить ее плакать.

А еще смеяться. Или восторгаться ими. Или подчиняться их силе.

И сказочно под ними кончать.

Глупо верить, что Радов обернется. Это как надеяться, что на берегу Баренцева моря вдруг вырастут пальмы. Он слишком гордый, упрямый и уверен в том, что испортит ей жизнь.

И поэтому она не будет ждать, когда он сделает свой первый шаг.

Она сделает его первой.

- Стойте! Стойте!

Она помчалась на рубку. Влетела на капитанский мостик и выдохнула:

- Мне нужно обратно!

- Очень смешно, - ответил капитан, выкручивая штурвал. - Если забыли что-то, свяжитесь по рации со станцией, и они передадут вам это почтой.

- Забыла. Но человека нельзя передать почтой.

Капитан нахмурился.

- Вам нужно к врачу, Таисия. Сотрясение это не шутка.

- Я знаю… Но я не могу оставить его там.

- Если вы про второго туриста, то я заберу его позже.

- Я не про него. Я про руководителя метеостанции. Федора Радова.

Лицо капитана вытянулось, а потом Васильев расхохотался.

- Ай да сукин сын! Ради такого я вернусь. Очень хочу посмотреть на его лицо, когда он это услышит.

Не в силах устоять на месте, Тая выбежала из рубки и встала на носу. Ветер швырял волосы в лицо, пока баржа притормаживала ход.

Она увидела, как от метеоплощадки медленно отделилась темная высокая фигура - Радов развернулся к морю, глядя на непонятный маневр баржи.

- Ты все-таки обернулся… - прошептала Тая. - Все-таки обернулся.

Берег снова приближался.

А Радов все так же стоял на площадке, словно врос в землю. Что, если он не рад ей? Если отправит ее обратно? Все-таки откажется от нее?

Баржа боком ползла к причалу, и Тае казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Она готова была спрыгнуть в воду и сама, чтобы быстрее, вплавь, добраться до берега. И не важно, что вода еще ледяная. И не важно, что помимо сотрясения она заработает и пневмонию.

Первый удар причала о навешанные на боку судна старые покрышки прокатился дрожью по судну, баржа вздрогнула.

И тогда же Радов сорвался с места. Муфаса с лаем бросился следом.

Еще не было сходней, не было ничего, капитан Васильев кричал ей, чтобы она ни в коем случае не прыгала.

Но Радов уже появился на причале. Он затормозил на самом краю, отшвырнул в сторону солнечные очки и посмотрел на нее.

- Что это значит? Ты забыла что-то?

- Забыла, - выдохнула Тая. - Тебя.

И прыгнула к нему.

Глава 34. Радов

Стоя на палубе баржи, Радов смотрел, как отдаляется берег. И как черный пес несется вдоль побережья, не разбирая дороги.

Муфасу пришлось оставить на станции, хотя Паша и уверял, что справится сам, но без пса ему будет в сто крат сложнее. Муфаса прожил всю свою жизнь на Вайгаче, и Радов впервые оставил его одного.

Радов первым отвел глаза в сторону. Он сделал выбор. Не мог не сделать после того, на что решилась Тая. И после всего, что ему наговорил Джей.