Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел

Виртуоз Джимми любил прикидываться простачком, но на самом деле он был себе на уме. Ещё во время первого визита в квартиру Друлингена он закатал ковёр в кабинете профессора и обнаружил под одной из паркетных дощечек небольшой тайник. Такой старый фокус, все домушники про него знают, а люди продолжают его использовать. В тайнике было полно наличных денег, но в тот раз Джимми поостерёгся их брать, рассчитывая вернуться когда-нибудь потом. Но теперь, когда Друлинген мёртв и про деньги никто не знает… Ну, и кто тут простак?

Пробравшись в квартиру ныне покойного Друлингена, Джимми снова закатал ковёр. Достал из кармана складной нож, раскрыл его. Нашёл нужную дощечку в паркетном полу и, аккуратно поддев ее лезвием ножа, открыл тайник.

«Ха, а денег здесь гораздо больше, чем я думал, — удивился Джимми. — Так, а что тут ещё есть?»

Он извлек из тайника большой, плотно набитый конверт.

«Опять математические бумаги. И ещё бумаги. Да их тут полно. Ладно, передам их тем девчонкам. В конце концов, если бы не они, я бы не сорвал такой большой куш».

Впрочем, пакет с математическими записями Виртуоз Джимми отдал Хорьку Луи, и не просто так. Он бы потерял всяческое уважение к себе, если бы стал раздавать украденное забесплатно. Хорёк Луи тоже получил хорошую сумму за пакет, уже от Фриды и Гитты. Подруги принесли пакет инспектору Бертрану. Фрида и Гитта не стали ничего требовать за бумаги из кабинета Друлингена, они были уверены, что и так получат своё.

Главный полицейский инспектор Гаэтан Бертран сидел в своём роскошном кабинете. Перед ним на столе были разложены математические бумаги. Те самые, которые Виртуоз Джимми похитил у Друлингена. Те самые, которые Друлинген похитил у других математиков, ради этого погубив их.

Профессор Ален Ру сидел по другую сторону стола и бегло просматривал роковой архив. Он брал то один лист, то другой, быстро пробегал их глазами, тянулся к другим бумагам. Потом он попытался было прочитать тот документ, который был написан на немецком языке, но вскоре положил его обратно.

— Это потрясающе, инспектор! — возбуждённо воскликнул Ален Ру. — Это поистине математическая сокровищница. Я приложу все усилия, чтобы опубликовать эти работы под подлинными именами их авторов. Разумеется, в тех случаях, где авторство будет возможно установить. Прочие же бумаги до поры до времени будут храниться в библиотеке математического факультета.

— Очень благородно с вашей стороны, — сказал Бертран. — В любом случае ваш математический факультет обогатился бесценными знаниями. — Помолчав, он вдруг спросил неожиданно резким тоном: — К слову, профессор, вы когда-нибудь слыхали об Андре Ламбере?

— Довольно распространённое имя, — сказал Ален Ру. — Не могу ответить определённо. Может, уточните, кого именно вы имеете в виду?

— Ну как же, я говорю о вашем университетском сокурснике, — сказал Бертран, пристально глядя профессору в лицо. — Он был вашим соседом по комнате.

— Может быть, может быть. — Ален Ру отчего-то смутился. — Столько лет прошло, знаете ли… К чему вы ведёте?

— Андре Ламберу прочили будущее блестящего математика, — сказал Бертран, продолжая буравить профессора тяжёлым взглядом.

— Разве можно знать наверняка? — Ален Ру отвёл глаза.

— Но в отношении Друлингена вы с определённостью заявили, что он не блещет, — сказал Бертран.

— Верно, — кивнул Ален Ру. — Ганс Друлинген был посредственностью. И ваше расследование подтвердило, что его репутация математического гения была фальшивкой.

— А знаете, у Ганса Друлингена был сильный козырь в рукаве.

— Неужели?

— Конечно, теперь Друлинген мёртв и разыграть эту карту не может.

— Это уж точно.

— Но я могу.

— Что?

— Видите этот конверт?

— Да, конечно.

— Здесь остальные бумаги из тайника Ганса Друлингена. — Бертран с многозначительным видом открыл конверт. — Посмотрите. Видите эти документы?

— Вижу. Ну и что? — сказал Ален Ру внезапно севшим голосом.

— Эти бумаги написаны Андре Ламбером.

— Допустим. И что с того?

— Эти же работы хранятся в университетской библиотеке. Вы представили их под своим собственным именем.

— Что вы такое говорите? — Возмущение Алена Ру было не слишком убедительным.

— Да, — сказал Бертран. — В этом же конверте есть документы, написанные бойцами Сопротивления. Из них следует, что это по вашему доносу Андре Ламбер был арестован во время облавы «Вель д'Ив».

— И где же все те люди теперь? — осведомился Ален Ру.

— К несчастью, все они были убиты нацистами, — сказал Бертран с горечью. — А Ганс Друлинген всё же оказался достаточно умён и хитер. Он хранил эти документы, потому что знал: если вы попытаетесь его обвинить, ему будет чем ответить. И, к слову, расследование инициировали отнюдь не вы. Гарольд Ливайн, профессор из Стэнфорда, был первым, кто усомнился в Друлингене. Его подозрения, что Друлинген присвоил работы еврейских математиков, погибших в концлагерях, оказались верны.

— Ему-то откуда знать?